– Соня… Сонечка, прости меня… Я сейчас только врубаться начал… какой страшный это человек… И мать… как она может возвращаться к нему? После всего? Она про него многое знает, но молчит. Неужели и она – ради бабок?
– Скорее, ради тебя.
– Всё одно – проституция…
– Не говори так! Ведь это твоя мать. Может, она ещё любит его…
– Сонь, не могу больше про них. Лучше бы они меня в интернате оставили, честное слово!
– Всё, хватит! Вот, кстати – про интернат. Вадик по тебе скучал, спрашивал…
– Да? – обрадовался Митя. – Сонь… я ведь точно знаю, я могу быть ему хорошим отцом. Пусть и не по возрасту, но…
– По-моему, он в тебе видит кого-то вроде старшего брата, – засмеялась Соня.
– Не важно. Я дам ему всё, что дал бы своему сыну. Но своего… своего мы тоже родим, да? Как только жизнь наладится…
Соня была почти счастлива – всё разъяснилось, Митя её по-прежнему любит! В свете этого ей было совершенно наплевать, как поступает его отец со своими женами. Это какое-то кино… плохой детектив, который можно и не смотреть.
– Когда же она наладится? – вздохнула Соня, впрочем, не слишком тяжело, потому что уже тонула в его объятьях, таяла от его поцелуев…
Этой ночью они спали друг к другу лицом, вдыхая дыханье друг друга. И Соня верила, что так дышать они будут всю оставшуюся жизнь.
* * *
Митя всё-таки уговорил Соню не ездить на похороны. Она и сама-то не очень туда рвалась, но… Трудно было смириться с тем, что Митя весь день проведёт с Наташей, не отходя от неё ни на шаг.
Соня старалась об этом не думать; она снова съездила к Вадику, потом прошлась по магазинам, купила продукты, прибралась дома. Митя заранее предупредил, что звонить не будет, но она всё равно волновалась. Вернулся он не слишком поздно, но мрачный, измученный. По дороге он купил бутылку водки, и теперь открыл её и выпил две рюмки подряд. Соня только молча поставила перед ним тарелку с разогретым ужином. Поев, Митя немного расслабился и стал способен рассказывать.
Народу пришло очень много, похороны проходили по высшему разряду – денег отец не пожалел. Как ни странно, присутствовала и мать; и Наташа ничего против этого не имела, они всё время держались вместе, втроём. Отец проявлял к падчерице теплоту и заботу, поддерживал её, как мог. Валерии на кладбище не было.
Митя к ним подходить не стал, он попробовал затеряться среди общих знакомых и не смотреть в сторону родителей. Но мать его нашла и тотчас же потребовала, чтобы он немедленно вернулся домой, а когда получила отказ, засыпала попрёками.
Тут Митя не выдержал. Он сказал ей, что странно требовать от человека, которому отравляют жизнь, другого отношения… что не ожидал от неё такой подлости, что разговаривать с ней не желает. А она начала нести прежнюю чушь – мол, его зомбировали, чтобы отбить от родителей, что отец, наоборот, его спасает, и что Митя ещё будет им благодарен…
Тогда он просто отвернулся и отошёл, чтобы не слушать. Вслед мать ещё кричала ему что-то про чужого ребёнка, которого он теперь должен кормить, и что, по её сведениям, Соня бесплодна после пяти абортов.
– Знаешь, я смотрю на неё… – качал головой Митя, – как будто это не моя мать, а какая-то жуткая, истеричная баба, ненормальная просто! Меня аж воротит!
– Не говори так. Она тебя любит и, думает, что спасает тебя, – с горечью проговорила Соня. – Она хочет видеть меня таким чудовищем – и видит. Мить, а… как отец?
– А никак. Он меня не замечал, я – его.
– А Наташа?
– Да… она совсем никакая была.
Митя смотрел куда-то в сторону, и Соня не стала допытываться.
– А тот человек – ну, за которого Лариса собиралась замуж?
– Не знаю… Кажется, его не пустили. Официальную речь папаша толкнул… что хоронит жену любимую, ну и так далее. А мама при этом стояла себе рядом спокойненько. Фарс, мерзкий фарс! И она в этом участвует!
– Но ты… ты ведь больше не думаешь… что это он?
– Не знаю. Я старался ни о чём не думать. Не знаю, зачем я вообще пошёл… С Ларисой попрощаться, конечно, надо было, она всегда ко мне хорошо относилась. А на поминки…
– Ты всё-таки поехал на поминки?
– Я не хотел, ты же знаешь, – Митя поморщился, – но Наташка вцепилась в меня, ничего не желала слушать. Только я ушёл практически сразу.
