Она погладила мальчика по голове – тот не отшатнулся, но и не проявил признаков удовольствия. В отличие от других детей, Вадик никогда не напрашивался на ласку, даже её избегал. Однако смотрел он на Соню доверчиво. И Митя ему явно понравился – ещё бы, общение с мужчиной, про солдатиков и машинки, это так важно для мальчика в этом возрасте!
– Дядя ещё придёт? – Вадик почему-то спросил об этом у Сони, как у главной.
– Приду, – тотчас же ответил Митя.
Соня недовольно глянула на него – она не любила лгать детям. Когда и под каким соусом они могут ещё прийти? Леонид Михайлович, похоже, не любит частых гостей.
С тяжестью на сердце они покинули несчастного, упрямого деда и грустного малыша. На обратном пути у них с Митей вышел горячий спор.
– Нет, ты понимаешь – он ведь специально не пускает ко мне! – Соня выходила из себя от возмущения. – Потому что эгоист… Боится, что Вадику будет без него хорошо! Сконцентрировал его на себе! Святой! Никакой он не святой. Только о себе и думает, не о ребёнке!
– Соня, Сонь, да кому ещё этот Вадька нужен? Ты возьмёшь на неделю, другой кто-нибудь, сердобольный. А по-настоящему-то – кому?
– Да не в этом же дело! Конечно, дед – это его единственная семья. Но нельзя Вадика от мира отгораживать. В садик не водит – видишь ли, без мальчика ему грустно! С детьми не даёт общаться. Не гуляют. Ещё неизвестно, что там с отцом, может, дед сам его не подпускает!
– А что ты предлагаешь? Силой парня у него отобрать? Дед сразу помрёт от тоски, Вадька будет страдать… Если отец не берёт, в интернат его, что ли, как Надька твоя говорит?
Соня понимала, что Митя во многом прав, но её закозлило.
– А что будет дальше? Дед тоже невечный. А обстановочка? Ты сам же всё видел! В детской – бельё не стиранное, не убранное – твои же слова! Запах мочи по всей квартире, ещё неизвестно, чьей. А ребёнку надо общаться, его надо развивать, развлекать, в конце концов! Может, Надька в чём-то права, в интернате с детьми хоть занимаются, в чистоте держат. Я помню, как у бабки сидела. Меня, как от неё забрали, словно на воздух выпустили…
– Ты не сравнивай! – резко сказал Митя. – Тебя от нелюбимой бабки забрали, а потом ты там долго не пробыла – в интернате-то… А меня из дома родного. Я тебе про эти два года рассказывал. Воспитатели орут, а кто не орёт, так в глазах – такое, что смотреть страшно. Занятия, праздники… Ничего не надо, лишь бы дома, пусть там чем угодно воняет!
– Я его уважала так… восхищалась… – не слушала Соня.
– Думала, вот пример интеллигентного человека, способного на самопожертвование… А он… Ему только себя жалко!
– Он же мальчика любит, – укоризненно сказал Митя. – А кто ещё его любит на этом свете?
Соня услышала собственные слова – свой ответ Надьке, и до самых дверей не произнесла больше ни звука.
Дома она разложила на столе книжки – методист задала очередную дурацкую разработку. Но думать продолжала о Вадике. Она хорошо понимала, что, срываясь на деда, пытается заглушить собственную совесть. Осталось пакостное послевкусие – словно, отдав деньги, она откупилась от мальчика. Но откуда это чувство вины? Почему именно она должна что-то сделать, да и что тут сделаешь? Конечно, ситуация чем-то похожа на её собственную – ребёнок остался без родителей, со старым дедом. Бабка, Соня теперь понимала, тоже её любила и заботилась, как могла. Но ведь Вадик дедушку любит! И не хочет его покидать.
Чем же помочь? Принести продукты, прибраться в квартире? Но дед очевидно боится вмешательства посторонних. Остаются только деньги. А много ли дашь? Да и возьмёт ли теперь?
– Чем занимаешься? – примирительно спросил Митя, обняв её сзади за плечи.
– Да… чепухой. «Методы воспитания в детях любви к окружающей среде». Бред.
– Почему?
– Можно научить правилам поведения. Как вести себя в лесу или как держать за столом ложку. Есть приёмы, как обучать математике, русскому, всякие программы. Но как можно по методике вызвать любовь – я вот не понимаю… Хоть и пять лет отучилась.
– Ну, а как же воспитать хорошего человека? Есть же для этого методы?
– Только собственный пример, как ни банально…
