– Очень даже умеем.
– He-а. Она только грубая. А ты тихая. Но я вижу – тебе здесь не нравится.
Психологические открытия нетрезвого парня были ей совершенно неинтересны.
– Глупости, с чего ты взял, – она отвернулась от него к бару, давая понять, что хочет остаться одна.
Ну, где же Митя?
– Вижу – и всё! А вот Наташка – та ещё актерка. Смотрю – бегает вокруг тебя, «садитесь сюда, кушайте это»… А сама – так бы и укусила!
– За что же? – Соня стала слушать внимательнее.
– А она давно по Димону сохнет.
– Да? А… он? – не удержалась Соня.
– Он? Да не, Димону это не надо… В своей-то семье? Это ж по-серьёзному всё тогда. А на фига геморрой, он и так каждую может…
– А тебе она нравится? – спросила Соня, проглотив предыдущую реплику.
– Не отказался бы, – хмыкнул Лёха. – Формы у неё… что надо! Я пытался с ней замутить – беспонтово. Не, ну кому-то, наверно, даёт. Но мне, бл…, ни разу не перепало! Боится, небось, что Димону скажу… Не повезло, да? Другие могут, а мне – ни-ни…
Соне так и хотелось спросить, чего же он тогда распускал руки с её сестрой. Но к ним уже шёл Митя. Он подозрительно глянул на приятеля и нежно обнял Соню за талию.
– Чего вы здесь? Сонь, тут из дверей дует, пойдём.
– Я за соком ходила.
– Я бы тебе принёс.
– Ты был занят.
Ей хотелось наговорить ему кучу грубостей, но она удержалась. Остатки разума подсказывали, как глупо это будет выглядеть, как несправедливы рвущиеся с языка обвинения. К тому же – кругом посторонние.
– Димон! – Лёха полез к нему с объятьями. – Димон! Ты мой самый лучший дружбан… ты хоть и подлец хороший… женился, бросил меня одного… а вот я всё равно тебя люблю! И Соньку твою люблю!
Он сделал попытку её обнять, Соня только поморщилась, а Митя нахмурился и загородил её.
– Лёх, завязывай. Ты уже лыка не вяжешь.
– Нет… дай, я её поцелую!
– Я тебе щас поцелую! – Митя начинал злиться.
Подошли девчонки и, хохоча, утащили Лёшу танцевать.
– Чего он тут? – взгляд у мужа стал почти ревнивым.
– Так просто, трепался.
– О чем?
– О том, как хочет Наташу.
– А, ну это старая песня. А ещё?
– Про то, что Наташа хочет только тебя, – Соня смотрела на него в упор.
Митя поморщился.
– Сонь, прекрати.
– Это не я придумала, да и невооружённым взглядом видно. Она к тебе липнет, как муха.
– Брось. Она к тебе хорошо отнеслась.
– Ну да… – усмехнулась Соня, но решила не продолжать. – Так что – поговорили? Насчёт её матери?
– Да… ты знаешь, тут очень серьёзно. Блин, как мне всё это не нравится!
– А что там случилось?
– Я думал, Лариска сцену ревности закатила отцу – не впервой. А тут – другое… Ладно, потом расскажу, не хочу орать.
Действительно, чтобы разговаривать, надо было перекрикивать музыку.
Тем временем настало время десерта. Вынесли огромный торт. Соня не удивилась бы, если бы из него кто-то вылез, но этого не произошло. Зато музыку, наконец, приглушили. За столом завязался разговор – так, лёгкая болтовня. Кто-то рассказывал, как отдыхал на Кипре, кто-то называл Кипр отстоем и описывал какое-то другое место – Соня впервые слышала название. Кто-то говорил про столицу – многие собирались перебраться туда, Лёхин отец уже купил ему там квартиру.
Потом ребята ушли покурить – остался только Митя. Девушки принялись обсуждать знакомых – обычный женский трёп, ничего особенного. На Соню почти не обращали внимания, даже не смотрели в её сторону, в разговор не втягивали, и она была этому только рада.
Сначала она думала о своём, но голоса стали громче, она невольно стала прислушиваться, и… ей всё больше становилось не по себе. Она начала понимать, что зря расслабилась. А через пару минут могла поклясться, что за столом идёт показательное выступление.
Наташа очень красочно рассказывала о ком-то, не принадлежащем к их кругу.
– Слушайте, слушайте, – возбуждённо тараторила она, – смотрю – идёт! Одета – как быдло, «made in China». Ноги – кривые, а мини нацепила. Парикмахеру её – вообще руки оторвать надо. Кожа… ну, вы знаете… Вечная аллергия, бегемот отдыхает. Плоская, как доска – а вырез до пупа. Это что – чтобы жальче было, что ли? Короче, лохушка лохушкой. И чё она там покупала, ей же на колготки в том бутике не хватит! Подходит такая… Ну, я в душе уже валяюсь от смеха… А сама ей: «Как дела? Что такая бледная? Не отдыхала, наверное, летом?» А она: «Загорать сейчас вредно! Солнечные лучи… кожа не восстанавливается…» Ну да, думаю, твоя-то точно не восстановится.
