Он улыбнулся, нежно проводя пальцем по ее щеке.
— Марта, ты невинна?
Она только и смогла кивнуть. Слова застряли у нее в горле, но глаза отразили все. Какое-то мгновение он раздумывал, и она испугалась, что он откажет ей. Что все то прекрасное, что только началось, закончится так бессмысленно.
Он рассмеялся, как будто сдаваясь. И нежно раздвинул ее бедра.
— Ты знаешь, что теперь тебе придется выйти за меня замуж? — пробормотал он, в голосе его послышались какие-то странные нотки.
Она подняла на него удивленные глаза.
— Но… почему? — Марта ничего не могла понять.
Он улыбнулся странной улыбкой, значение которой она не уловила.
— Не думаешь же ты, что я позволю тебе уйти? — спросил он, накрывая ее своим телом. — Ты принадлежишь мне — я хочу иметь исключительные права, заверенные печатью. Я ненавидел всех мужчин, которые, как я думал, прикасались к тебе. Теперь когда я знаю, что у тебя никого не было, я хочу быть уверенным, что никто не появится.
Она ничего не соображала. Но ей казалось, что это вовсе не причина, чтобы предлагать замужество. Но как она могла отказываться, когда она любила его так отчаянно, когда брак с ним дал бы ей то счастье, о котором она и мечтать не могла?
Она обрела дар речи, заглянув в гипнотическую глубину его серых глаз.
— Да, — прошептала она. — Да, Бьерн, я выйду за тебя замуж, если ты этого хочешь.
Он удовлетворенно кивнул и одним быстрым мощным движением овладел ей.
Она вскрикнула, ее тело напряглось. Но боли не было. Он остановился, как будто давая ей время привыкнуть к незнакомым ощущениям. Потом стал медленно двигаться, вызывая неизведанное прежде наслаждение в самой глубине ее существа.
— Тебе хорошо? — спросил он, нежно поддразнивая.
— Да, да…
— И будет еще лучше, — голос его звучал низко и страстно, обещая неизведанное блаженство. — Ты больше не будешь бунтовать, девочка. Теперь, если ты будешь плохо себя вести, я смогу заставить тебя слушаться.
— Как? — невинно спросила она.
— Вот так..
Ей казалось, что бурные волны уносят ее куда-то далеко-далеко. Ритм его становился все быстрее, и она начала двигаться сама, ее нежное тело отвечало на все требования его страсти. В ней разгоралось какое-то дикое неукротимое пламя, она стонала от наслаждения. Оба они тяжело дышали, тела их покрылись бисеринками пота, она прогнулась навстречу ему, ногти ее впивались ему в спину.
Казалось, он совсем забыл о ее неопытности, но это не имело никакого значения. Пламя страсти бушевало в ней, любовь сверкала в ее сердце, как самый чистый прекрасный алмаз. Она закричала, почувствовала, что летит куда-то, прижалась к нему еще крепче. Он сжимал ее в своих руках, и наконец мир взорвался вокруг них и рассыпался на множество осколков. И была тишина, и свет, и ветер запутался в белых муслиновых шторах.
Бриллиант на пальце Марты был огромный. Она покачала рукой, пытаясь поймать солнечные лучи, завороженная огнем, загоревшимся в самой сердцевине камня. Бьерн, сидевший за рулем большого мерседеса, мягко усмехнулся.
— Нравится?
— Он прекрасен! — Она счастливо улыбнулась в ответ. — Я не могу поверить, что не сплю.
— Ты не спишь, — заверил он с улыбкой. — По-моему, моя мать удивилась еще больше, чем твой отец.
— Ох, он-то решил, что это прекрасная мысль — ты как раз тот мужчина, за которого он всю жизнь мечтал выдать меня замуж, — поддразнила она. — Хоть раз в жизни я должна была сделать то, что он хотел.
Перед ними расстилалась широкая, прямая дорога, и Бьерн снял руку с руля, чтобы пожать ее пальцы.
— Надеюсь, что вы найдете взаимопонимание, — сказал он. — Очень грустно, что отец и дочь так далеки друг от друга.
— Да, — выражение ее лица изменилось. — Надеюсь, что твоя мать одобрит твой выбор, — прибавила она нервно. — А вдруг она решит, что тебя надули?
Серые глаза заискрились смехом.
— Она слишком хорошо меня знает, чтобы подумать такое. Конечно, ей потребуется какое-то время, чтобы свыкнуться с моим новым семейным положением, но я уверен, что ты ей очень понравишься.
— Я тоже надеюсь. — Она посмотрела в окно на расстилавшийся ландшафт. По обе стороны дороги до линии горизонта расстилались поля. Изредка мелькали домики с островерхими крышами, небольшие рощицы, белые деревянные мостки пролегали через рвы, делившие поля на аккуратные прямоугольники.
