– Райна, убей ее. И его – убейте.
Он понял, что меня нельзя оставлять в живых – и Танюшку нельзя отпускать тоже. Прочел по глазам.
А я подумал, что, даже если меня сейчас ударят в спину несколько клинков, если Марюс выставит навстречу свой (а он успеет!) – я все равно успею добраться до него. И напружинился, чтобы сделать это – последнее в моей жизни дело…
Будем друг друга любить —
Завтра нас расстреляют.
Не пытайся понять – зачем,
Не пытайся понять – за что.
Поскользнемся на влаге ночной
И на скользких тенях, что мелькают,
Бросая тревожный свет
На золотое пятно.
Встань, встань в проеме двери —
Как медное изваянье,
Как бронзовое распятье —
Встань, встань в проеме двери…
Когда-то я был королем,
А ты была королевой,
Но тень легла на струну —
И оборвалась струна.
И от святой стороны
Нам ничего не осталось —
Кроме последней любви
И золотого пятна…
«Nautilus Pompilius»
* * *
Сергей даже не пытался никого оставить в лагере – ни раненых Саню и Олега Крыгина, ни девчонок. Только морщился, когда Андрей Альхимович орал на Арниса и Кольку, что они дебилы и что должны оставаться, а до этого не должны были бросать Олега. Логики в этом не было никакой. Поэтому Сергей подошел и дернул Андрея за плечо:
– Хорэ тебе. Спешить надо, а мы тут отношения выясняем.
Андрей опомнился. Никто толком не знал, что за противник им встретился, даже не знали, где располагается вражеский лагерь.
Знали одно – друзей надо выручать, чего бы это ни стоило.
– Хоть бы знать, с кем дело имеем. – Санек проверил двустволку, которую отдал ему Колька. – Патроны давай сыпь в карман…
– Ты особо не трать. – Колька с плечом, перевязанным уже по-настоящему, озабоченно следил за его действиями.
– Не бэ. Ни одна картечина даром не пропадет по махновским гадам…
– Давайте скорее! – бушевал Сморч. – Ну чего ждем, бежать надо, их там, может, уже это…
Девчонки дружно поперли на Сморча, угрожая физической расправой, снова поднялся гвалт, и Сергей заорал, срывая голос, команду на выступление.
– Вадим-то где у нас? – уже на ходу спросил Игорь Басаргин. – А если тоже в ловушку попал?
– Не ной, Басс, – хмуро сказал Сергей.
И мрачно лязгнул палашом в ножнах.
* * *
Рукой в перчатке я перехватил лезвие нацеленного мне в грудь меча. Глаза хозяина клинка округлились, он дернул оружие на себя, но вяло, а остальные вообще не прореагировали – не ожидали! Я швырнул прибалта через себя, пригнувшись и одновременно вырвав у него меч, который полетел в светловолосую Райну, размахнувшуюся для удара в бок Танюшке!
Я не мог убить девчонку. Ну никак не мог! Но меч ударил Райну рукоятью в лоб, и она рухнула наземь, разбросав руки и выронив нож. Танюшка оттолкнула – ногой – еще одну, подхватила из ее ножен длинный нож. Я уже бежал к ней, на ходу уклонившись от брошенного топора. Поднял меч и, ощутив спиной резко ходящие лопатки Танюшки, испытал невероятное облегчение – словно все уже кончилось.
– Ты цела? – спросил я через плечо.
– Да, – выдохнула Танюшка. – Я знала, что ты придешь.
– Не бойся, все будет хорошо.
– Я знаю.
К нам подходили со всех сторон – мальчишки-прибалты, держа в руках оружие. Лица у них были… ну, что там объяснять.
– Дурная шутка у тебя вышла, Марюс, – стараясь говорить ровным голосом, обратился я к их вождю. – Ну что? Приказывай расстрелять нас из арбалетов.
Марюс поднимал на ноги мотающую головой Райну. Особого раскаяния я не ощущал, но был рад, что не убил ее.
А еще приходило удивление, что у меня все получилось. И непонимание – елки-палки, а как у меня это получилось?! Как в кино.
Только вот счастливого конца, похоже, все-таки не будет. Если не считать… да, если не считать, что я – с Танюшкой.
Меч был легче моего палаша, короче и шире, а рукоятка – какая-то неудобная. А, не важно… Я ощущал почти нетерпение – скорей бы нападали, что ли…
Они медлили. Скорей всего, мои решительные действия произвели на них впечатление, никто не хотел попасть под меч первым.
И Марюс одним точным движением перекинул свой меч в руку. Раскрутил его. Сделал короткий жест левой рукой. А потом широкими шагами пошел ко мне сквозь раздавшееся кольцо своих людей.
