– Давненько я этого не видел, – уже в полный голос сказал я. – С возвращением, Тань.
– Да, – отозвалась она, и я услышал, как щелкнула в вырезе спуска тетива аркебузы.
– Это у нас, – добавил Вадим деревянно.
Точно между теми двумя соснами, как раз за перевалом, словно третье диковинное дерево, поднимался широкий прямой столб дыма.
– Блин! – выкрикнул Вадим, ускоряясь с места прыжком. Я схватил его за капюшон, повелительно сказав:
– Стой.
– Это урса! – он обернулся, глаза горели. – Там наши!
– Урса и наши, – кивнул я. – Поэтому и подождем… Так. Давненько я не брал в руки шашек…
– Девять месяцев, – отрезал Вадим. – Пошли!
– Теперь я пойду впереди, – ответил я, доставая палаш из ножен. Но, прежде чем мы двинулись, я вытянул руку с оружием вперед. И ощутил странное холодноватое волнение, увидев, как зимнее солнце зажгло на полированной стали полосу бледного огня.
* * *
Кто бы ни был этот Борис (а я про него особо не расспрашивал) – он в самом деле оказался хорошим князем. Зимовал он со своими людьми в пещере, к которой был только один подход. И этот подход надежно баррикадировала бревенчатая стена.
Ну, конечно, надежно – это до времени, пока ее есть кому защищать.
Урса было около полутора сотен. Они разбили лагерь примерно в полукилометре от баррикады, жгли костры и явно не торопились на штурм.
Впрочем, один как минимум штурм уже был. В снегу на этом полукилометре лежало с дюжину тел, да у самой баррикады – вдвое больше. Картина выглядела привычной и милой.
– Кажется, наши все целы, – заметил Вадим.
– Нет, – тихо сказала Танюшка, вытягивая руку в сторону лесной опушки в стороне от пещеры. Там почти правильным кругом лежали еще не меньше сорока убитых урса. А в центре этого круга, черно-алого на белом снегу, застыли еще шесть или семь тел. Явно не урса уже…
И с такого расстояния не разобрать было, кто именно эти павшие. Серый? Джек? Вильма? Ленка? Олег? Арнис? Игорь? Андрей? Наташка? Ирка? Ингрид? Или несколько из них? Или… или кто-то, незнакомый мне, но успевший стать другом Вадиму?
Да. Я вернулся. И снова вижу это. Неотъемлемую часть мира…
Я с недоумением взглянул на свой кулак. Из него торчала сломанная ветка.
Клянусь, я не помню, когда сломал ее.
* * *
Ночь была теплая, ветреная и беззвездная. Стонал лес, и металось пламя урсаитянских костров. Уродливые тени корчились возле них.
Я не понимал, чего хотят урса. В пещере – запасы еды, источник и два десятка решительно настроенных защитников. Земли чужие. Любой отряд, узнав об этом, поспешит на помощь…
А когда не понимаешь противника – это очень плохо. Даже если противник дурак.
Особенно если дурак.
Над сводом пещеры плясали отблески сторожевого костра…
…Вадим и Танюшка ждали меня, сидя спина к спине в пещерке под нижними ветвями ели. Я съехал к ним.
– Угомонились. Сейчас поползем, – сообщил я. И высказал свое сомнение: – Я только не понимаю, почему они тут стоят так упрямо.
Какое-то время мы помолчали, сосредоточенно закусывая копченой рыбой и сухими яблоками, которые разделила Танюшка. Потом я решительно продолжал:
– Ну что же, ночь подходящая. Тут недалеко, и снег эти уроды утоптали. Лыжи тут оставим, потом заберем. Пошли…
…Урса оставались беспечными. Часовых со стороны леса они, конечно, выставили, но те жались к кострам, грелись, смотрели в огонь и по этой причине ночью были слепы, как совы. Можно было их вообще не трогать, но вот беда: между кострами никак не получилось бы пройти незамеченными, и эти ублюдки, как бы они ни были тупы, конечно, нас заметили бы.
– А это что? – прошептал мне в ухо Вадим, как раз когда я вытащил из портупеи метательный нож и уже готов был подняться на колено для броска.
– Где? – нервно прошипел я. Вадим показал на второй слева от того места, где мы лежали, костер.
– Вон, смотри.
На снегу виднелись какие-то круглые емкости. Трудно было понять, что же это такое; я вглядывался, вглядывался…
– Да что это такое-то?! – раздраженно спросил я.
– А ты не понял? У тебя что – насморк? – пихнул меня локтем Вадим.
Я хотел спросить, при чем тут насморк, но невольно втянул воздух…
– Смола!.. – вырвался у меня тихий вскрик. И одновременно с этим я понял, чего же ждут урса.
