Игорь кивнул:
– Ладно, ладно… Скажи Кристинке… – Он махнул рукой: – А, ладно. Вернусь – сам все скажу… Андрей, готов?
– Готов, – буркнул Соколов, тоже зевая и расчесывая пятерней волосы.
– Ну и пошли. – Север первым зашагал вниз пружинистым шагом и растаял в смешанной с ранним туманом предутренней тьме.
Я еще какое-то время смотрел ему вслед, зевая и ежась. Потом окликнул часового – Игорь Мордвинцев отозвался коротким свистком – и пошел досыпать.
* * *
К вечеру отмахали километров двадцать вверх, вниз, с вершин холмов внимательно осматривая окрестности. В конце концов Андрей махнул рукой и объявил:
– Все, хватит на сегодня. Нет тут никого.
– Да, пожалуй, – согласился Игорь, ослабил пояс и перевязь. – Давай вон туда, в лощинку, спустимся. Там костер не будет видно.
– Трепещешь? – фыркнул Андрей.
– Да так, – улыбнулся Игорь, – на всякий случай.
– Вообще-то правильно, – согласился Андрей и, подфутболив носком мягкого сапога камешек, огорченно сказал: – Я думал, чего найдем, поэтому и вызвался… Так бы я фиг от Ленки ушел. – Он толкнул локтем Севера. – Знаешь, как с ней трахаться здорово?
Север хмыкнул. Он, конечно, спал с Кристиной и мысленно согласился с другом, но, будучи более сдержанным и воспитанным, тему не поддержал. Что, впрочем, не мешало Андрею ее развивать…
Мальчишки, спустившись на дно ложбины, обогнули росшие там понизу кусты и…
…Первые урса стояли метрах в пяти от них – стояли и прислушивались, а дальше их были еще десятки. По всему дну ложбины. Две или три секунды мальчишки смотрели на урса. Те тоже не двигались – очевидно, ожидая, что сейчас из-за кустов появятся еще белые. Потом Север истошно вскрикнул и, молниеносным движением метнув нож, увязший точно в горле у первого урса, толкнул Андрея плечом назад:
– Бежим!
Они рванулись вверх по склону. Но верхним краем лощины уже хрустели, ломаясь, кусты – там мелькали султаны из перьев на масках, наперерез ломилась еще одна группа!
– Беги один! – крикнул Север. – Туда беги! – Он почти швырнул Андрея дальше по склону оврага. – Беги, я их задержу!
– Я тебя не брошу! – крикнул Андрей, хватаясь за меч над плечом. Север зарычал:
– Дурак! Наши же думают: тут никого! Беги же, всех погубишь!
И снова толкнул Андрея. Тот попятился. Потом повернулся и побежал. Сразу изо всех сил.
Так, тут – все. Второй нож полетел в первого из бежавших поверху, и тот покатился вниз, пробил своим телом кусты, застрял там, словно какой-то манекен. Игорь прыжком выскочил на край лощины. Со всех сторон – ближе, ближе – лезли озверелые рожи или страшные маски. За Андреем не бежал никто – вот и хорошо…
Все? Кажется – все. Значит, вот как это… А где же страх? Где вся жизнь, промелькнувшая перед глазами?
«Прощай, Кристина», – подумал он, выхватывая шпагу и дагу, – они послушно, с радостным гудением, описали в сильных руках зло свистящие «восьмерки».
Но он, наверное, все-таки еще не верил в смерть, отталкивал ее всей силой своего недолгого существования, всем своим крепким, живым мальчишеским телом, всей жаждой жизни – когда, не дожидаясь броска урса, сам прыгнул вперед.
И успел подумать еще, что Андрей теперь точно успеет и все будет хорошо…
…Его убили только через полчаса, брошенными в спину толлами – после того, как отчаялись свалить в рукопашной.
* * *
Жалобно выли раненые. Их было около десятка, и почти все уже не бойцы. Убитых было девятнадцать – их порубленные и поколотые тела лежали на краю лощины и на склоне, застряв тут и там в кустах. Землю пропитала лениво льющаяся кровь. Валялось изломанное оружие, рассеченные щиты и маски.
Убитого белого оставили там, где он упал, – около большого дерева, к которому он хотел, но не успел прижаться спиной: в ней сейчас торчали пять толл. Упал он только после пятой, последней. Кто-то принес и бросил рядом левую руку белого с зажатым в ней кинжалом – ее удачно отрубили еще в середине схватки. Выдернуть черную от крови шпагу из правой руки не удалось вообще.
Отталкивая друг друга, сопя и скержеща гортанно, урса отрубили убитому голову и насадили ее на грубо оструганный кол. Открытыми глазами, из которых уже ушла жизнь, Игорь Северцев по прозвищу Север смотрел на то, как, то и дело схватываясь, урса делили его тело, тут же пожирая сырые куски мяса. Потом вставили шпагу, отрубив на державшей ее руке пальцы, в расщелину камня и начали ломать, сгибая клинок в дугу, но он каждый раз распрямлялся с коротким злым гулом.
