— Я собираюсь поцеловать вас, Саманта, и пожелать вам доброй ночи. Мне нравится целовать вас. А вам нравится целовать меня?
— О да, очень, очень! — ответила я.
Это и вправду было так, и если бы я не помнила поцелуев Дэвида, то подумала бы, что нет ничего на свете приятнее, чем ласки Виктора. Но он не возносил меня к небесам, как Дэвид, и с ним я не испытывала того неудержимого, всепоглощающего восторга, когда казалось, что весь мир исчезал, и оставались только мы с Дэвидом, слившиеся воедино.
Чувствуя за собой вину из-за своего поведения, я подняла лицо к Виктору, и он, обняв меня, долго целовал в губы, нежно, но не слишком страстно. Потом сказал:
— А теперь спите, Саманта, и ни о чем не печальтесь. Завтра мы с вами великолепно развлечемся и будем вести себя так, словно ничего не случилось.
— А мы сможем?
— Вы же знаете, что я никогда не отказываюсь от задуманного, — ответил он.
Не знаю, что он хотел этим сказать, но он опять поцеловал меня, а потом вышел из спальни и прикрыл за собой дверь.
И лишь когда он ушел, я вспомнила, что даже не поблагодарила его за доброту и понимание.
Следующий день прошел в сплошном вихре удовольствий и развлечений, начиная с самого утра, когда мы встали, и до самого вечера, когда мы вернулись в отель гораздо позднее, чем намеревались.
Мы ели ленч в очень фешенебельном ресторане с видом на Сену, а потом отправились в Лоншамп, на один из самых красивых ипподромов, какие я когда-либо видела. И снова у меня сложилось впечатление, что Виктор тут знает буквально всех. Он знакомил меня со многими очаровательными французами, которые убеждали меня поставить на ту или иную лошадь, которая, по их убеждению, должна выиграть. Я покидала ипподром с целой кучей франков, хотя и не вполне была уверена, что именно я выиграла их.
Потом мы пили чай у Румпельмеерс на улице Риволи, где нам подавали вкуснейшие пирожные с кремом, каких я до этого в жизни не пробовала. Виктор пошутил, что только я могу позволить себе есть их, потому что из-за них человеку гарантирована весьма солидная прибавка в весе.
После этого мы отправились в бар отеля Риц, куда Виктор, вероятно, пригласил много людей. Он устроил нечто вроде коктейля, но там было гораздо веселее и интереснее, чем на любом другом приеме с коктейлями, где мне доселе приходилось бывать.
Мне было искренне жаль, когда пришла пора возвращаться домой, но я знала, что в понедельник мне с утра надо будет идти на работу, а Виктору предстояла поездка на север для испытаний новой модели автомобиля, сконструированного специально для него.
Был прекрасный летний вечер. Виктор прихватил с собою в аэропорт бутылку шампанского, сказав, что мы непременно должны будем выпить за здоровье друг друга, поднявшись в воздух.
Было и вправду приятно с шумом открыть шампанское, пролетая над Францией, и пить его из очень маленьких бокальчиков. Виктор захватил с собою также закуску — копченого лосося и сэндвичи, и на этот раз мы болтали гораздо больше, чем по дороге в Париж.
Конечно, и теперь было трудно расслышать слова из-за шума мотора, и в сравнении с этим возвращение из Кройдона в Лондон происходило, как нам показалось, в полной тишине. Когда мы подъезжали к Лондону, я нерешительно сказала:
— Я… хочу поблагодарить вас, но не знаю, с чего начать.
— Я тоже хочу вам кое-что сказать, Саманта, — ответил Виктор.
— Что? — спросила я.
— Как вам известно, завтра я должен ехать на север, но я рассчитываю вернуться в четверг. И я хочу, чтобы вы думали обо мне, пока я буду отсутствовать.
— Конечно, — пообещала я. — Но почему?
— Потому что я влюбился в вас, — ответил он. — И когда я вернусь, то постараюсь, черт возьми, сделать все, чтобы вы тоже полюбили меня!
Я посмотрела на него, оторопев. Меньше всего я ожидала услышать от него эти слова.
Он не отводил глаз от дороги, но крепко сжал челюсти, а потом спокойно сказал:
— Я люблю вас, Саманта, и хочу на вас жениться. Я не хочу, чтобы вы отвечали мне сейчас, потому что я знаю: вы любите Дэвида Дарэма. Но я лишь прошу вас, чтобы вы думали обо мне.
— Да, конечно, я буду думать о вас, — снова пообещала я. — Но, Виктор, я никак не ожидала, что вы в меня влюбитесь.
