– Это почему же? Ты знаешь, Абу-Хатам, что я люблю определения точные, доводы ясные. Почему это я, по-твоему, заядлый холостяк!
Исфизари обратился к своим друзьям. Он сказал:
– Если я не прав, пусть рассудят они.
– Пусть! – согласился Омар Хайям.
Меймуни Васети всю ночь наблюдал движения светил. Его взгляд переходил от одного созвездия к другому. А в созвездии Близнецов он обратил внимание на некое свечение, которого не было прежде и которое никем не описывалось. В это утро ум его был поглощен более серьезными делами, нежели проблема холостяцкой жизни господина Хайяма. Он сказал, что никто не может сказать, когда мужчина влезет в хомут семейной жизни. А посему сегодня «заядлый» холостяк, а завтра «заядлый» семьянин. Не так ли?
– Господа, – сказал Исфизари, – наш уважаемый Хайям привел в дом прекрасную румийку с Кипра. Точнее, с невольничьего рынка. Но предупреждаю: она всего-навсего служанка в его доме. – И ухмыльнулся.
– Слышите? – сказал Омар Хайям. – Это сущая правда: именно служанка! И просьба не путать с госпожою дома, как называли жену в стародавние времена. И тем не менее я действительно в хорошем настроении, что, как вам известно, бывает со мною нечасто. Вы спросите меня: почему же у меня такое хорошее настроение? Не правда ли?
– Правда, – подтвердил Лоукари. – Нам небезынтересно знать по возможности больше о своем товарище и наставнике.
Лоукари был малоразговорчивым, сухощавым человеком, настоящим ученым и с виду, и по сути. Провести ночь под звездным небом, наблюдая за светилами, – что может быть лучше? Пожалуй, ничего, если не считать библиотеки, где время проходит еще быстрее за чтением книг. Книги и небесная сфера – вот две любимые стихии Абу-л-Аббаса Лоукари, которому совсем недавно исполнилось сорок три года.
– Ну что ж, – сказал Хайям, – не скрою причину своей радости. – Он прошелся неторопливым взглядом по лицам своих друзей. – Я знаю, что вы только что подумали обо мне и какое при этом слово произнесли про себя. Я знаю это слово, если даже начнете отпираться. – Хайям прищурил глаза, подбоченился, слегка согнувшись в пояснице. – Вы сказали про себя: «женщина». Вы сказали: женщина – причина его радости. – И замолчал, словно ожидая, что его начнут упрашивать продолжать рассказ.
Но все почтительно молчали. Эти воспитанные люди не торопили собеседника, не выказывали своего нетерпения. Они умели ждать…
Хайям махнул рукой. И сказал.
– Женщина – сама собою. Она всегда приносит радость, особенно если ты купил ее по дорогой цене, особенно если вызвал в ком-нибудь зависть и ревность. Но я сейчас не о женщинах. Я всю ночь думал о линиях – самых различных и больше всего о параллельных. Да, да!
– Может быть, мы сядем? – сказал Васети.
В самом деле, почему бы не сесть и не поговорить по душам? А то получается как-то на ходу…
– В таком случае я не скоро отпущу вас от себя, – серьезно сказал Хайям. – Да, да! Потому что эти самые параллельные линии, которые вот уже полтора десятка лет не выходят у меня из головы, – славные линии. Но в довершение ко всему это линии таинственные. Однако я это скорее добавляю для себя, чем для вас. Ибо вы не хуже меня осведомлены об этом. Вот эти самые линии – причина особой радости. Клянусь аллахом!
Ученые сели на ковер. А Меймуни Васети облокотился о небольшую горку жестких подушечек: ночная усталость сказывалась.
– Начнем с самого простого, – сказал Хайям, – с пятого постулата его величества Евклида…
Он замолчал. И все молчали. Ожидая, что Хайям продолжит свою фразу, завершит свою мысль… А он спросил:
– Кто помнит пятый постулат?
Попробовал было припомнить Васети, но где-то на середине осекся. Лоукари тоже запутался в начальной фразе. Хазини сказал Хайяму:
– Зачем ты нас испытываешь? Тебе ничего не стоит прочитать наизусть.
Действительно, память у Омара Хайяма была потрясающая: стоило ему раз пробежать глазами какой-нибудь текст, как он мог с удивительной точностью воспроизвести его спустя месяц или год. Хайям порою даже хвастал немножко этой своей памятью…
– Так слушайте же, – сказал он и процитировал дословно Евклида на арабском языке (из книги, написанной в Каире): – «И если прямая, падающая на две прямые, образует внутренние и по одну сторону углы меньше двух прямых, то продолженные эти две прямые неограниченно встретятся с той стороны, где углы меньше двух прямых».
