Служанка Хэ-сян подала чай. Чжан Бан-чан случайно бросил взгляд на миловидное личико девушки, и вдруг его словно осенило:
«Отошлю ее во дворец под видом своей дочери! Если она добьется расположения Гао-цзуна, он обязательно забросит государственные дела и увлечется вином и развратом! Тогда-то я найду способ отдать Учжу всю империю!»
Изменник рассказал Хэ-сян о своем плане, и девушка согласилась помочь ему.
На следующий день Чжан Бан-чан нарядил Хэ-сян в роскошные одежды и повез во дворец. Представ перед императором, он молвил:
— Государь, у меня есть юная дочь Хэ-сян, я хотел бы подарить ее вам. Она ждет ваших повелений у ворот дворца.
Молодой император распорядился немедленно привести девушку. Хэ-сян пала ниц у ступеней золотого крыльца и пожелала государю здравствовать десять тысяч лет. Красавица с первого взгляда понравилась Гао-цзуну, и он дал знак евнуху отвести ее в женские покои.
Чжан Бан-чан осмелел и сказал:
— Я все-таки надеюсь, государь, что вы отдадите приказ вызвать Юэ Фэя в столицу и пожалуете ему звание юаньшуая для похода на север.
На этот раз Гао-цзун приказал Чжан Бан-чану заготовить нужный указ, а сам удалился во внутренние покои развлекаться с Хэ-сян.
Император подписал указ, повелевающий Юэ Фэю прибыть в столицу, и вручил его Чжан Бан-чану. Но тот и не думал его отсылать. Он спрятал указ дома, высчитал, сколько времени требуется гонцу, чтобы добраться до Хуанхэ и возвратиться назад, и в положенный день доложил императору:
— Юэ Фэй сейчас держит оборону против чжурчжэней и отказался принять ваш указ. Говорит: «Полководец в походе не приемлет повелений государя».
— Не хочет — и не надо, — беспечно ответил Гао-цзун.
В это время государев наставник Ли Ган рассказывал дома жене, как Чжан Бан-чан подарил императору девушку.
— Предатель рвется к власти и для этого старается снискать расположение государя! — сказала жена.
— Ты правильно разгадала его намерение. Изменника надо остерегаться!
Во время разговора Ли Ган случайно глянул в окно и увидел стоявшего под стрехой человека.
— Ты кто такой? — окликнул его Ли Ган.
Человек подошел ближе, опустился на колени и земно поклонился:
— Я — Чжан Бао.
— Чжан Бао? А я — то совсем позабыл о тебе! Давно хотел порекомендовать тебя на должность, да все был занят государственными делами. Ладно, давай бумагу и кисть.
Чжан Бао принес письменные принадлежности. Ли Ган быстро написал письмо, запечатал и отдал ему.
— Отправляйся к Юэ Фэю — он возьмет тебя в свою охрану. Служи ему верно!
— Не пойду! — наотрез отказался Чжан Бао. — Еще древние говорили: «Даже слуги министра стоят не выше чиновников седьмого класса». А чего я могу добиться у Юэ Фэя?
— Юэ Фэй — великий герой и крупный государственный деятель! Кому же тебе служить, как не ему?!
— Хорошо, я к нему схожу, — уступил Чжан Бао. — Но если мне там не понравится — вернусь назад.
Чжан Бао поклонился Ли Гану, попрощался дома с женой, закинул за спину узел с вещами и тронулся в путь.
Добравшись до лагеря на берегу Хуанхэ, он попросил воинов:
— Доложите, пожалуйста, что из столицы от государева наставника Ли пришел человек с письмом и просит разрешения повидаться с господином Юэ Фэем.
Воин доложил, и Юэ Фэй принял посланца.
С низким поклоном Чжан Бао передал Юэ Фэю письмо.
Тот прочитал его и сказал:
— Почтенный Чжан, в доме государева наставника Ли вы ведали хозяйством, а у нас тут война. Какую должность могу я вам предложить? Пойдите пока в малый лагерь — вас там накормят. А тем временем я напишу вашему господину ответ.
Один из телохранителей Юэ Фэя проводил гостя в шатер малого лагеря, расположенного неподалеку от главного. Чжан Бао огляделся: грубо сколоченные столы и скамейки, простая глиняная посуда. Подали угощение: чашку рыбы, чашку мяса, чашку соевого соуса, немного вареного холодного риса и кубок простого белого вина.
— Угощайтесь, пожалуйста, господин Чжан, — пригласил гостя к столу телохранитель.
— Что это за закуски? — пожал плечами Чжан Бао.
— Это специально для вас приготовили! Постная пища, которую обычно ест наш господин, вам бы совсем не понравилась. Всякий раз перед едой он обращается лицом на север и со слезами на глазах говорит: «У меня во всем достаток, а два императора голодают в неволе».
