Он часами просиживал над странными фолиантами в кожаных переплетах из кабинета Пешты, изучая историю дальних стран столь же прилежно, как и более значимые предметы. Кроме того, юноша собрал собственную коллекцию древностей, которую любил просматривать, пытаясь представить себе прежних хозяев этих вещей. Естественно, они виделись ему героями, и Нипа считал, что стал бы одним из них, выпади ему такой шанс.
Кроме того, юноша приобрел обширные знания о свойствах различных веществ. Он удивительно рано узнал — и был этим сильно впечатлен — об энергии и неимоверной силе, что может быть выпущена на свободу, если смешать определенные ингредиенты. «Немного похоже на людей», — размышлял Нипа — и еще с большей охотой экспериментировал с веществами.
Именно поэтому юноша всегда с интересом разглядывал товар, предлагаемый торговцами. Но сегодня в сундуке Зэша не оказалось ничего, что Нипа захотел бы приобрести: стандартные предметы, которые есть у любого уважающего себя алхимика. Какое разочарование.
Алхимик и торговец яростно спорили, и обжигающий полуденный жар не мог остудить их пыла.
Пешта, подобно своему ученику, был разочарован. Зэшу наполняла злость: его единственный шанс окупить поездку стремительно ускользал с каждым новым презрительным жестом алхимика.
Нипа оглянулся и с тоской посмотрел на манящую дверь дома, где ждало избавление от жары. Но тут его взгляд скользнул по странному свертку на мешках с пшеном. В тот же миг непонятные чувства нахлынули на юношу, промелькнули и тотчас исчезли, словно их и не было. Стоило Нипе внимательно присмотреться к этому предмету, как весь уличный шум стих; ему почудилось, что он остался один во всем мире — только он и сверток. Эти ощущения не были приятными. Мягкий увещевающий голос, что заставлял подчиниться, казалось, взывал к Нипу, но доносился он не с повозки, нет. Он шел из-под земли...
Пронзительный голос Пешты, кричащего на торговца, вывел Нипу из забытья. Сделав глубокий вдох, юноша окинул взглядом знакомую улицу и испытал облегчение от того, что видение отступило.
По-видимому, торг закончился, и теперь его учитель уверенно направлялся в дом, оставив расстроенного Зэшу без прибыли. Торговец смотрел вслед удаляющейся фигуре алхимика.
— Я проделал весь этот путь от Бен-Эттена только ради вас, господин! Почему вы ничего не покупаете?
Нипа усмехнулся. Подобные ситуации нисколько не тревожили Пешту. Однажды, думал юноша, грубость, насмешки и презрение учителя обернутся против него же, и тогда никакое красноречие его не спасет. До сих пор хитрый старый лис ловко вел свои дела; он точно знал, что ему нужно.
Но на сей раз Нипу одолевали сомнения. Торговцы путешествуют повсюду, покупая товары, свезенные к торговым путям со всех концов света. Зачастую им в руки попадают замечательные вещицы. Так что же завернуто в ту мешковину? Что оказало на него такое странное воздействие?
Оглянувшись — не видит ли кто, — юноша тихонько залез на повозку, взобрался на мешки с пшеном и, не раздумывая, схватил засаленный сверток. Пропитанная маслом мешковина покрылась слоем песка. Что бы ни находилось внутри, оно было тяжелым. «Почти наверняка сделано из железа, — решил Нина, и его охватило радостное возбуждение. — Что же там внутри?» Надеясь, что торговец еще какое-то время будет разражаться громкими тирадами в адрес алхимика, юноша принялся быстро и неуклюже разматывать грубую ткань. Уже стали прорисовываться очертания предмета. «Наверняка оружие. Может, даже меч?» — подумалось ему.
Голос торговца, все еще поносившего алхимика, зазвучал ближе. Нина осознал: еще миг — и его увидят. Почему он просто не спросил у Зэши, что это такое, а стал рассматривать тайком? Но ждать сил не было. Не раздумывая дольше, юноша легонько спрыгнул в пыль.
Тяжело дыша от пережитого волнения — ведь ему до сих пор не приходилось красть, — юноша забежал за угол, вскарабкался по бревну с зарубками, которое было прислонено к стене и служило лестницей, и добрался до своего убежища под крышей. Оттуда через люк Нипа попал к себе в комнату. Теперь, окруженный собственной коллекцией, он спокойно мог изучить добычу. Сердце бешено колотилось, но не от быстрого бега — его ритм ускоряло предвкушение открытия. Сейчас он узнает, что украл. Юноша легко, словно оберточную бумагу, сорвал последний слой ткани и уставился широко открытыми глазами на свое последние «приобретение».
