- Что же вы посоветуете ему? - с запальчивой прямотой, право на которую давало ему все пережитое, спросил моряк.
- Вы слишком любопытны, сэр, - мягко остановил его посол, улыбнувшись. - Могу, как соотечественнику, вам дать совет готовиться к испытаниям. Думаю, что несколько месяцев вы можете пробыть в покое. Потом, вернее всего, "Таифу" придется драться с русскими в составе английских и французских эскадр, которые призваны будут покорить Россию с моря. В этом случае, стоит ли туркам свой единственный оставшийся корабль высокого класса вверять вам? Подумайте и об этом. До свидания, сэр!
Выйдя на улицу, Слэд увидел, как по дороге, ведущей к мечети Ахмеда, тянутся беженцы. Их нетрудно было узнать в унылой толпе по запыленной одежде и тюкам, которые они несли на голове. Иногда они останавливались, что-то лихорадочно рассказывая прохожим, и до Слэда донеслись их выкрики "Синоп" и "янгивар", что значило пожар. Видимо, сигнальный телеграф успел передать весть о синопском поражении, да и оттуда, из Синопа, уже добрались сюда морем первые беглецы. Адольфус Слэд меньше всего хотел сейчас их видеть, словно боясь их рассказа о бегстве "Таифа".
Прикинувшись ничего не замечающим, он быстро подошел к извозчику, ожидавшему его неподалеку от особняка, приказал везти на пристань и вскочил в коляску. Извозчик с неприязнью взглянул в лицо седоку и стегнул коней.
Розовое утро занималось над окутанным легким туманом и как бы устремленным ввысь городом. Синеватые купола мечетей проступали в тумане и круглились, словно большие шары в небе. Продавец павлиньих перьев с легким своим товаром, который он держал на плече, словно вязанку хвороста, озабоченно шел к базару. Было слышно отовсюду, как падают засовы и отворяются где-то в нишах домов почти незаметные для глаз двери лавок. "Таиф" стоял, окруженный фелюгами, и оттуда, из фелюг, доносились порой истошные крики. В воздухе мелькали красные фески моряков, и по мере того, как коляска приближалась к причалу, все яснее вырисовывались на палубе фигуры людей. Матросы обливали водой из кожаных ведер борта и палубу корабля, обходя место, где так же, не меняя позы, сидел возле покойников мулла.
2
Парламентер исходил весь город в поисках человека, которому мог бы передать обращение Нахимова к жителям: "Город волен в своей судьбе и мести русских отнюдь не подвержен. Русские город не займут". И никого не нашел. В английском посольстве, куда послал с ним записку адмирал, остался один швейцар.
Парламентер добирался сюда на кияке, уже к концу боя. Турецкие артиллеристы пропустили его на берег неохотно. Офицер, командовавший батареей, махнул рукой в его сторону, как бы давая дорогу, и никто из солдат не поглядел парламентеру вслед. Кияк, на котором приплыл посыльный от русского адмирала, вытащили на песок и разбили, злорадно любопытствуя, как будет унтер добираться обратно к кораблям.
Горящие обломки мачт неслись на ветру с моря, и каждый раз, когда мерно и натруженно палила батарея, то полевые деревца на берегу клонились наземь и выпрямлялись оголенные. Желтые листья сыпались мертвым ворохом и засыпали артиллеристов. Но к тому времени, когда парламентер достиг середины города, на месте, где он высадился, не было уже ни батареи, ни тополей. Волнами выбросило на берег охваченный огнем корабль, и батарею накрыло тяжестью пылающих парусов, образовавших теперь высокий огненный навес.
Парламентер видел гибель батареи, забравшись на крышу дома. Отсюда он внимательно оглядывал пустую улицу, стараясь найти кого-либо из жителей. Возле крохотных бассейнов и в глубине квадратных двориков похаживали зобатые павлины. Кое-где загорались дома, и унтер следил за тем, как пламенем подергивались шторы купеческих балконов, похожие на театральные занавесы. Не вытерпев, он перелез через ограду и пробовал пересечь дорогу огню. Адмирал велел щадить город, и унтеру становилось все более не по себе. Никто и не знал о прибытии парламентера, о намерении русских, потому никто и не тушил пожара. Унтер привык быть на людях, беречь людское добро, выполнять команду, теперь же он оказался предоставленным самому себе. Оставив белый парламентерский флажок и расстегнув мундир, он упрямо тушил загоревшийся низ незнакомого ему дома, вычерпывая из бассейна воду попавшимся под руку ведром. Со злым шипеньем глядели на него в скважину из сарая индюки и так же, казалось, шипели возле ног угли.
