Узнаю; с симпатией к замыслу Котика отнеслись многие известные музыканты, написавшие письмо-ходатайство в Народный Комиссариат по просвещению о предоставлении ему необходимых колоколов;
"Государственный институт музыкальной науки, признавая художественную ценность концертного колокольного звона, воспроизводимого т. Сараджевым, единственным в СССР исполнителем и композитором в этой отрасли музыки, считает, что разрешение ему колокольного звона может быть дано лишь при условии устройства звонницы в одном из мест, не связанных с религиозным культом. Использование гармонии колоколов неоднократно имело место в истории развития музыкальной культуры. В Германии и Франции в 16 и 17 вв. мелодии колоколов сопровождали игру оркестров на широких народных городских празднествах -- отнюдь не религиозного, а напротив того, чисто светского характера.
Константин Константинович Сараджев отдал этой задаче многие годы. За последнее время ему удалось своими скудными средствами улучшить и организовать клавиатуру для колоколов на одной из московских колоколен, но работе его препятствует: во-первых, недостаток нескольких колоколов, а во-вторых, -- зависимость от религиозной общины, являющейся хозяином колокольни.
Мы обращаемся с ходатайством о предоставлении К. К. Сараджеву необходимых ему колоколов определенного тембра из фонда снятых колоколов или с колоколен закрытых церковных зданий. Работа К. К. Сараджева представляет собой выдающийся интерес, т.к. она связана с писанием теоретического труда, имеющего общемузыкальное значение. Недостаток колоколов препятствует его капитальной экспериментальной показательной работе и останавливает его чрезвычайно интересный капитальный труд (см. предшествующие работы Ванды Ландовской и Оловянишникова)..."
Под письмом стоят подписи профессоров Московской консерватории и известных музыкантов -- Р. Глиэра, а.н. Александрова, Г. Конюса, Н. Гарбузова, Н. Мясковского и других. ГЛАВА 16
Сохранились записи К. К. Сараджева о соответствии звука и цвета. Записей этих было много с перечислением всех звуков октавы. Вот несколько образцов:
Ми-мажор -- ярко-голубой,
Фа-мажор -- ярко-желтый,
Си-мажор -- ярко-фиолетовый,
Ми-минор -- синий, серовато-темный,
Фа-минор -- темно-коричневый,
Си-минор -- темно-красновато-оранжевый и т.д.
Этим вопросом занимались еще два выдающихся композитора -- И. А. Римский-Корсаков и А. И. Скрябин, они также обладали ярко выраженным цветовым слухом.
Скрябин в своей последней симфонической поэме "Прометей" мечтал применить согласованную с музыкой смену цветового освещения зала (что сейчас и делается с помощью созданной цвето-звуковой установки. -- А. Ц.). Но не только это сближает Сараджева и Скрябина. Видимо, музыкальное мировоззрение Сараджева и Скрябина весьма близко: Скрябин не раз говорил о том, как тесно ему на рояле и как не точна передача нужного звука. ("Я чувствую, что должен здесь быть звук только чуть выше, чем нота, в другой раз чувствую, что звук должен быть лишь чуть-чуть ниже ноты...")
И вот еще о близости К. К. Сараджева и А. Н. Скрябина: чрезвычайно интересовали Скрябина колокола; он много им отдал внимания и в 1913 году записал торжественный колокольный звон; запись, к сожалению, утеряна.
Мне удалось достать через младшего брата Котика -- Нила Константиновича Сараджева нотный лист, надписанный рукою Котика. "Подбор индивидуальности колоколов церкви Марона в "Бабьем городке" :
Основное сочетание "индивидуальности Большого колокола церкви Богоявления в Елохове (Москва) (следует нотная запись).
Должен сказать, что этот колокол имеет связь с некоторыми произведениями композитора А. Н. Скрябина, но разбираться в этом необходимо весьма тончайше..."
Вслед за этим Котик перечисляет множество произведений Скрябина, в которых он слышит отзвук копокопьности. И чрезвычайно интересно, что в перечень вошли названия произведений от самых ранних, скромных, до самых сложных в гармоническом отношении: от 2-й "Мазурки" опуса 3 до поэмы "К пламени", написанной в 1914 году.
Я прочла записи моего звонаря после чьих-то о Котике слов: "Он, видимо, чужой музыки не воспринимал -- и не знал?" И я так же думала! Но ведь Котик удивлял -- неустанно'
