Жадность — это разновидность глупости. И последствия ее ждать себя не заставили. Первой неладное почуяла левая голова, когда ее плавную и возвышенную речь начала прерывать гулкая отрыжка в ритме ча-ча-ча. Чуть позже к ней присоединилась и средняя. Их дружному дуэту положил конец ошалелый рев правой. Вытаращив глаза, она судорожно тыкалась мордой в стены, видимо, пытаясь попасть в окно. Однако тщетно. После очередной бесплодной попытки ее силы иссякли, и чудовищная смесь из бражки, винегрета, селедки под шубой, конечно же, салата оливье, шпрот, копченой колбасы, фаршированных яиц и еще всякой разной снеди начала извергаться прямо на пол, стены, потолок, стол, хозяйку, Ученого Кота... Через секунду к правой присоединились и средняя с левой. Со стороны все очень смахивало на грязевые гейзеры в Исландии, о которых бабе Яге когда-то рассказывала и даже показывала фотографии ее дочь.
Однако все проходит. Закончилось и извержение. Горыныч обессилено распластался посреди всего этого непотребства. Баба Яга вне себя, шокированная подобной борзостью, хватала открытым ртом воздух, силясь хоть что-нибудь вымолвить. Наконец, ее прошибло:
- Ты, тварь трехголовая, рептилия кожекрылая, что себе позволяешь! Тебя, курдюк хвостатый, в приличный дом позвали, а ты что вытворяешь, - заходилась в истерике баба Яга.
Давненько, очень уж давненько так откровенно правду-матку в глаза Горынычу никто не резал. В последующие несколько минут он узнал о себе так много нового, что, находясь в более нормальном состоянии, наверняка, был бы обескуражен. Но сейчас он чувствовал себя воздушным шариком, из которого внезапно выпустили воздух.
А баба Яга, распаляясь, продолжала вспоминать все его прегрешения, как действительные, так и мнимые. Но, наконец, выдохлась и она. Охрипшим голосом Яга кликнула леших и домовых и велела спустить Змея с лестницы. Тем дважды повторять не надо было. Ликующе подгигикивая, они бойко ухватили Горыныча за лапы и хвост, выволокли из дома да и спихнули с крыльца…
* * *
Змей Горыныч возлежал на своей поляне перед входом в пещеру в любимой позе: небрежно подперев левой задней лапой правую голову. Он был в печали…
В поисках смысла жизни
Змей Горыныч возлежал на своей поляне перед входом в пещеру в любимой позе: небрежно подперев левой задней лапой правую голову. Он был в смятении. События последних лет, разочаровавшее посещение родственников, не слишком радостные встречи с друзьями настроили его на меланхолически-минорный лад. Даже самому себе Горыныч не мог объяснить, что именно мешает его умиротворению. Мысли роились, подобно потревоженным диким осам. И в этот миг одна мыслишка загудела как-то по особенному. Если бы Змей Горыныч был знаком с музыкальной грамотой, он бы сразу понял, что звучит она в тональности фа мажор, в то время как остальные – в си минор. Однако Змей Горыныч не сразу обратил на нее внимание, даже поначалу не заметил ее появления. Но мыслишка оказалась настырной. Она жужжала и гудела, посещая то левую, то среднюю головы и, что примечательно, абсолютно игнорируя правую. Наконец, мыслишка добилась желаемого, и средняя голова, как наиболее мудрая и рационалистичная, приступила к ее рассмотрению.
На первый взгляд мыслишка казалась абсурдной. Но ее более детальное осмысление показало наличие зерна, да что там зерна — целой копны, здравого смысла. Дело в том, что был некогда у Змея Горыныча дальний родственник, причем настолько дальний, что о его существовании Горыныч знал только по семейным преданиям. Фамильные легенды гласили, что много-много столетий назад родственник — ему Горыныч приходился внучатым племянником — переселился в горы Тибета, стал отшельником и достиг вершин мудрости. Только он, Красный Дракон, постигший высший смысл существования, был способен наставить Змея Горыныча на путь истинный…
* * *
Красный Дракон встретил Змея Горыныча как и положено философу-отшельнику, не выказывая эмоций. Сдержано потерся хвостом о хвост гостя, выражая таким способом радость, предложил чаю, чем вызвал безудержное изумление правой головы Змея Горыныча, явно рассчитывавшей на что-то более существенное.
