«Отель „Бельведер“», — прочитал я на вывеске и вошел в элегантный вестибюль. Короткий коридор вел к стойке администратора, где какой-то человек листал регистрационную книгу. Я поинтересовался, здесь ли Леслер.
— Только что пришел, — любезно сообщил портье. — Минутку, я сейчас позвоню. — Он отошел к небольшому коммутатору, но через несколько секунд положил трубку. — Не отвечает. Видимо, задержался в коридоре или где-то по соседству.
— Звонить больше не надо, — сказал я. — Он меня ждет. Какой у него номер?
— Двадцать три, прямо по коридору и направо.
Я зашагал по коридору, нервы мои были напряжены до предела. Поспешное решение — это даже не риск, а безумие. Но терять мне было нечего, вдобавок я почему-то твердо верил в удачу.
Секунда-другая — и я остановился. Дверь двадцать третьего номера была приоткрыта. Я постучал. А поскольку ответом было молчание, вошел. Пусто, лишь в пепельнице на письменном столе дымилась сигарета. Портье оказался прав. Лео Леслер где-то неподалеку и в любую минуту может вернуться.
Я скользнул взглядом по комнате. Красиво, чуть ли не изысканно обставленная, она никак не походила на гостиничный номер — скорее уж нечто среднее между салоном и будуаром. На мраморной крышке ампирного комода — фотография известной актрисы, на столе — кожаный бювар с инициалами Л. Л. Я приметил и еще кой-какие детали, говорившие, что Лео Леслер здесь отнюдь не сутки и не двое.
Я выглянул в коридор. Тихо и пустынно. Несколько секунд я прислушивался. Ни звука, ни шороха. Решено: я вернулся в комнату и подошел к узкой дверце, за которой, по моим предположениям, был гардероб.
Так и есть. Я нагнулся рассмотреть обувь. Сплошь модельные туфли, щегольские, остроносые. Одна пара почти совсем новая. Я поднял правый ботинок, перевернул, соскреб грязь с подметки возле каблука. А в следующий миг, присвистнув, спешно проверил размер остальных правых башмаков. И замер, буквально окаменев от внезапной уверенности.
Когда Веспер Юнсон, намазав пол мастикой, снимал вчера в библиотеке отпечатки обуви, у Лео Леслера был сорок первый размер. Но в его гардеробе не было ни одной пары сорок первого. Только сорок третий.
А сорок третий носил убийца.
Я осторожно выбрался из номера. Прислушался. Кажется, в дальнем конце коридора стукнула дверь. Секунду спустя донеслись шаги, кто-то идет. У противоположной стены стоял большой шкаф. В мгновение ока я спрятался за ним.
Шаги приближались, медленные, тяжелые, неровные. Вот мелькнул характерный профиль Лео Леслера, он исчез в номере и закрыл за собой дверь.
Последние остатки сомнений развеялись. Полный энтузиазма, я бросился по коридору к портье.
— Где у вас телефон?
Он показал на дверцу рядом. Через минуту я услыхал в трубке голос Веспера Юнсона:
— Ну, что было в письме?
— В каком письме? — удивился я.
— Вы что, к ней не ездили?
До меня, наконец, дошло.
— Ездил, конечно. Что в письме, выяснить не сумел, да это и неважно. — Я выдержал паузу и победоносно заключил: — Кажется, я знаю, кто убийца.
— Да? — В его голосе звучало недоверие.
— Когда я был у Хелен, она сказала, что вчера и, сегодня к ней наведывался какой-то таинственный гость, — объяснил я. — Стоял под дверью, но не стучал и не звонил. Один раз она открыла и мельком увидела какого-то мужчину, который сбежал вниз по лестнице. Ну вот, а, выйдя от Хелен, я увидел Лео Леслера. Он вошел в подъезд и через пару минут вышел.
— И вы решили, что он и есть таинственный гость, — скептически хмыкнул комиссар.
— Совершенно верно. Кстати, он и вел себя очень странно. Во-первых, то и дело оглядывался, будто за ним гнался кто-то, а во-вторых, у него было неладно с ногами: он запинался, косолапил. На всякий случай я проследил за ним до гостиницы на Нюбругатан — «Бельведер» называется.
— Он там живет, — сказал Веспер Юнсон.
— Знаю. А по дороге мне вдруг пришло в голову, что так люди ходят, когда ботинки малы. Понимаете?
— Дальше!
— Несколько минут назад я побывал у него в номере и проверил. — Я опять выдержал паузу и с нажимом произнес: — Вся обувь там сорок третьего размера.
Секунду-другую в трубке царила тишина.
