— На какое другое дело вы намекаете, мистер Синклер?
Он невольно вздохнул. Она была у него под подозрением, но ведь ее вина не доказана. Черт, он даже ничего о ней не знает!
Ветер выхватил из ее прически рыжую прядь, и она упала ей на лицо. Йен чуть было не поддался неосознанному соблазну исправить этот беспорядок.
— Извините меня. — Он перестал хмуриться. — Я сегодня немного не в себе, и… у вас есть передо мной преимущество: вы знаете, как меня зовут. — Его взгляд был прикован к трепещущей на ветру пряди. — Позвольте узнать ваше имя?
Она заправила волосы за ухо.
— Меня зовут Мередит Макрей‑Уэнтворт. — Она оттолкнулась от валуна и подошла к кромке воды. — Арчибальд Макрей — мой дядя, брат моего деда. До своей смерти он был вождем клана Макреев.
Значит, она и есть дальняя родственница…
— Я знал Арчибальда Макрея. — Он сосредоточенно наблюдал за тем, как она засовывает руки в карманы джинсов. — Это был разумный и уважаемый человек. Примите мои соболезнования.
Она обернулась и посмотрела на него с удивлением.
— Я думала, что Макрей и Синклеры не разговаривают друг с другом…
— Ваш дядя помогал мне укреплять ненадежный мир между нашими кланами, — просто ответил Йен. — Он был хорошим человеком. Вы его знали?
— К сожалению, мы с ним никогда не встречались, а только время от времени разговаривали по телефону, когда его брат, мой дедушка, еще был жив.
— Жаль, что вы не смогли приехать тогда в Шотландию.
Он заметил, как по ее лицу пробежала тень печали.
— Да, я сожалею о том, что не смогла выбраться раньше. И вот теперь его уже нет. Он оставил мне наследство, — сказала Мередит, чтобы объяснить наконец, почему она приехала. — Надел земли, небольшой домик и кое‑какие памятные вещи клана Макреев. Дядя знал, как я дорожу своим шотландским происхождением.
Дорожит настолько, чтобы согласиться с требованием Стюарта? Прежние подозрения вновь вспыхнули в душе Йена. Возможно, она действительно приехала в Корридан, чтобы вступить в права наследования, но была ли это единственная причина визита? Стоит поговорить с ней еще какое‑то время — вдруг ему удастся что‑нибудь у нее выведать?
— Не хотите ли прогуляться со мной по пляжу? — предложил Йен.
— Конечно. Почему бы и нет? — Она пожала плечами..
— Судя по тому, как вы говорите о Макреях и Синклерах, вам известно о нашей вражде. Может, вы не хотите, чтобы вас увидели со мной?
— Вражда между кланами — дело прошлое, во всяком случае, должно быть прошлым. — Теперь Мередит шагала рядом с ним. — Я хочу сказать, что сейчас 1998 год.
— Расскажите это нашим сородичам. — Ему понравилось, как здраво она рассуждает, и он рассмеялся. Если бы их кланы разделяли ее мнение!
Ему страшно захотелось взять ее за руку. С ней было интересно, и не только из‑за ее внешности: она определенно умна, и он подозревал, что у нее на все имелась своя точка зрения.
Тем более обидно, если эта очаровательная девушка замышляет действие, в результате которого вражда между Макреями и Синклерами может вспыхнуть с новой силой. Тогда он будет противостоять ей до последней капли крови. Шагая рядом с ней, радуясь ее обществу, Йен молил Бога, чтобы дело не дошло до кровопролития.
Поздно вечером Мередит лежала в старинной ванне на ножках в виде когтистых звериных лап, жалея о том, что не привезла с собой соль для ванн, которая помогла бы ей расслабиться. Она не привыкла к таким длительным прогулкам, но они с Йеном были так заняты разговором, что незаметно отмахали несколько миль.
Ополаскивая лицо холодной водой, Мередит задумалась о Йене. Он вел себя так, словно не меньше, чем она, знал и любил историю Шотландии и был озабочен судьбой своего собственного наследства. Хотя она безуспешно пыталась выведать у него какой‑нибудь секретный план, он рассказал ей о нескольких стычках между кланами, прежде чем вожди пришли к соглашению о том, что последующие конфликты будут ограничены игровым полем. Так же, как и она, он сожалел о бессмысленной вражде кланов и выразил надежду, что следующие поколения Макреев продолжат политику примирения. Нет, Синклер совсем не похож на человека, который собирается согнать жителей Корридана с их земли, подумала Мередит. Но возможно, что он блефует, прикрывает внешней доброжелательностью свои истинные намерения? Интересно только, каковы эти намерения?
