— О чем вы думаете? У вас такой вид, словно за вами гонятся все демоны ада.
Они как раз подошли к гостиной. Розамунда подняла глаза. Герцог стоял так близко, что она чувствовала тепло его дыхания.
— Розамунда! — Люк увлек ее за собой в темный угол.
Бедняжка не смогла скрыть дрожь. Его прикосновения заставляли ее разум мутиться. Что, черт возьми, он делает? Наверное, это очередная попытка ободрить ее. И все же поступки этого мужчины приводили ее в трепет, лишали способности связно мыслить. Она посмотрела на его руку, и он тут же отдернул ее, словно обжегся.
— Я и не думал, миссис Берд, что вы такая трусиха. — Герцог с откровенной насмешкой взирал на нее сверху, и Розамунда приложила все силы, чтобы успокоиться.
— Но я…
Герцог мягко продолжил:
— Если он похож на прежнего мистера Берда, что, по моему мнению, соответствует действительности — все же я потратил сегодня утром некоторое время, беседуя с ним, — тогда у вас есть два выхода: или вы останетесь с нами и постараетесь быть максимально счастливой, или уедете с ним и начнете очередной тур танцев с дьяволом.
— Я бы предпочла петь с ангелами.
— А я думал, у вас нет музыкальных талантов, миссис Берд.
— Мы вернулись к официальному общению, ваша светлость?
Наступила долгая пауза. Оба стояли неподвижно, освещенные только тусклыми лучами света, попадающими в коридор сквозь единственное маленькое окошко.
— Вы не оставляете мне выбора, Розамунда. Остается сделать только одну серьезнейшую вещь, прежде чем окончательно решить вопрос о вашем незавидном будущем.
— Ваш оптимизм вдохновляет, сэр.
— Пожалуй, я не всегда таков. Но когда имеешь перспективу второй раз за один день встречаться с одним из глупейших людей, с какими мне когда-либо приходилось общаться, это всегда поднимает настроение.
Он стоял совсем близко, и Розамунда не могла отвести взгляд от его пронзительных синих глаз.
— Как я уже сказал, осталось сделать только одно…
Неожиданно он наклонился и коснулся губами ее лба. Словно тысяча очагов, согревающих дома холодными зимними ночами, одновременно вспыхнули, опалив ее огнем. Розамунда судорожно вздохнула, совершенно непривычная даже к такому незначительному проявлению нежности. Впервые в жизни она почувствовала, какой приятной может быть близость с мужчиной.
Люк отстранился и долго смотрел на нее потемневшими глазами, а потом снова наклонился, но на этот раз его теплые губы коснулись ее губ.
Розамунда не понимала, что с ней происходит. Все ее чувства обострились. Она услышала тихий звук. Что это было? Стон? Все ее тело покрылось гусиной кожей, словно она замерзла в сугробе, а потом окунулась в горячую ванну.
Мысли путались. Люк легонько куснул ее губу, и по телу Розамунду прокатилась волна дрожи. Его язык мягко, но упорно раздвигал ее плотно сомкнутые губы, и она наконец догадалась, что Люк пытается проникнуть внутрь ее рта. Герцог был настойчив. Она покорилась и расслабилась, чувствуя, что ее переполняет, захлестывает восторг. Его язык, судя по всему, чувствовал себя весьма комфортно во рту. Но ведь это был ее рот! Нет, еще немного, и она наверняка лишится чувств.
Никто и никогда не целовал ее так! Да она вообще знала совсем немного о поцелуях. Гораздо чаще, чем удовольствие, ей приходилось, ощущать грубость и боль. Однако то, что он с ней делает, — это дурно… греховно… но как приятно!
Розамунда вдохнула пьянящий запах табака и хвойного одеколона. От герцога веяло старомодной элегантностью. И еще грустью, надежно спрятанной под внешним лоском.
Люк снова отстранился. Розамунда еще не успела вернуть себе способность дышать, а уж тем более подумать обо всем случившемся, когда он открыл дверь и громко сообщил:
— Только после вас, миссис Берд!
Алджернон, одетый в лучший воскресный костюм, стоял у окна. О том, что он в трауре, напоминала только узкая черная повязка на рукаве.
Тепло жизни моментально покинуло тело Розамунды, уступив место уже ставшему привычным ледяному страху. Но ее способность прятать испуг под покровом внешнего безразличия не подвела и на этот раз.
— Моя дорогая кузина! — Алджернон низко поклонился.
