После этого он вернет себе способность мыслить ясно.
Люк решительно направился к двери, не обращая внимания на умоляющие голоса за спиной.
Где-то между последними каплями первой бутылки бренди и первыми каплями второй Люку наконец пришлось смириться с тем, что алкоголь не может принести забвения, к которому он так отчаянно стремился. А некоторое время спустя он, сняв очередной предмет одежды с самой симпатичной милашки из заведения мадам Летти, понял, что и здесь ничего не получится. Поэтому, положив совершенно абсурдное количество монет в ладонь прелестницы, он выругался и ушел.
Все шло не так, как он планировал. Но по крайней мере он инстинктивно понимал, когда следует отступить. Это качество было присуще ему, как и всем хорошим командирам.
Под холодными рассветными лучами герцог ехал по пустынным лондонским улицам и наконец принял окончательное решение. Никаких сомнений больше не осталось. Просто осужденные во все века получали последнюю трапезу, прежде чем взойти на эшафот. Он тоже хотел в последний раз насладиться жизнью, прежде чем подчиниться судьбе всех истинных английских аристократов. Не вышло.
Двенадцатью часами позже он ехал по тем же улицам в своем высоком фаэтоне. Рядом сидела Грейс Шеффи, красивая как картинка, и с улыбкой кивала пассажирам каждой кареты, мимо которой они проезжали. В это время было принято появляться в Гайд-парке! Хотелось верить, что Грейс будет приятно получить именно здесь предложение руки и сердца.
Люк направил фаэтон к деревьям, росшим на краю, лужайки, и остановился. Здесь он решил принести себя в жертву ради продолжения герцогского рода Хелстонов.
— Итак, Грейс, ты уже выбрала дату? — спросил он. Графиня подняла тонкую изящную бровь.
— Попробуй еще раз, Люк: возможно, у тебя получится лучше.
Итак, она хотела насладиться своей победой сполна.
— Ты совершенно права, дорогая. Должен ли я опуститься на одно колено? Думаю, это можно устроить. Но тогда тебе придется выйти из экипажа.
— Нет, не стоит. Ты испортишь панталоны. Итак? Вздохнув, Люк взяла графиню за руку.
— Грейс Шеффи, окажешь ли ты мне высочайшую честь, став моей женой?
— Почему ты это делаешь, Люк? — Она внимательно, с грустью в глазах вглядывалась в его лицо.
— Потому что… Я решил жениться. Мы подходим друг другу. Ты мне всегда нравилась, и я позабочусь, чтобы ты была счастлива.
— Почему? — снова повторила она.
— Грейс, хватит глупостей. Мы всегда были предназначены друг для друга. И ты это знаешь не хуже меня.
Порыв ветра взметнул с земли желтые опавшие листья. Грейс поймала один листочек и начала задумчиво вертеть его.
— Ты знал, что два года назад, перед тем как выйти замуж за графа Шеффилда, я получила восемь предложений?
Люк не ответил.
— А когда спустя три месяца он умер, я получила три предложения в первую же неделю после годовщины его смерти.
Люк почесал голову. Ему не нравилось такое пристальное внимание к деталям. Детали — дурной знак.
— И знаешь, Люк, ни одно из одиннадцати предложений не было таким убого-лаконичным, как твое. — Она отвернулась.
— Грейс, неужели тебе нужна вся эта романтическая дребедень? Мы знаем друг друга сто лет. Но если ты настаиваешь…
— Нет, — прервала она раздраженно и спокойно встретила взгляд Люка. Сломав сухой листок пальцами, затянутыми в безукоризненно белую перчатку, она отбросила остатки, которые сразу были унесены ветром. — Я приняла решение раньше, если точнее — на балу в своем доме. Просто я решила, что не могу отказать себе в удовольствии услышать твое предложение. — Она снова отвернулась, но он успел заметить слезы в ее глазах.
— Грейс… — мягко произнес Люк.
— Не надо, — попросила она. Слезы высохли, и Грейс снова безмятежно улыбалась. — Мне жаль, но я не могу ответить на твою привязанность. Я не люблю тебя, Люк Сент-Обин.
В этот момент Люк почти любил эту потрясающую женщину. Более того, он ею гордился. Убрав со щеки Грейс локон, он наклонился, чтобы заглянуть ей в лицо.
— Я люблю тебя, и ты это знаешь.
— Могу ли я предположить, — лукаво спросила она, — что есть другие леди, или, возможно, одна определенная леди, более восприимчивая к твоим весьма эксцентричным чарам?
