— Я не могу себе простить то, что не увез ее.
— Люк, мать обратилась к тебе в момент слабости. Письмо показывает, что она впоследствии очень жалела об этом. Представь, как бы она была несчастна, узнав, что ее минутная слабость так долго не дает тебе спокойно жить. Ты должен перестать себя ежеминутно, ежечасно наказывать и жить своей жизнью. Уверяю тебя, именно этого она бы хотела.
— Она могла бы иметь хоть немного радости в конце жизни, а вместо этого умерла с разбитым сердцем.
— Ты заблуждаешься. Каро умерла от болезни, а вовсе не от разбитого сердца. Она часто простужалась, но ей никогда не хватало терпения долечиться до конца. Доктор сказал, что, когда она умерла, ее легкие были наполнены жидкостью. И произошло это на следующий день после того, как она устраивала большой прием. Кстати, и радость у нее была. Ты этого не поймешь, пока не обзаведешься собственными детьми. Генри, ты и Мэдлин были ее радостью. И моей. Поверь, если бы нам предложили прожить жизнь снова, мы бы выбрали тот же самый путь, чтобы только с нами были Генри, ты и Мэдлин. И твоя мать вовсе не была такой хрупкой, как ты думаешь. Не спорю, иногда она грустила. Но неужели ты не помнишь? Она была словно солнечный лучик — веселая, оптимистичная, остроумная. И всегда, при первой возможности, утыкалась носом в книгу. Совсем как ты раньше.
Люк пожал безжизненно свисавшую руку бабушки.
— Ты хочешь сказать, что теперь я раздражающе скучен, Ата? — Повернувшись к Розамунде, которая хранила молчание, он спросил: — Ведь она имела в виду именно это, разве не так?
— Если ты думаешь, что я способна в такой момент принять чью-либо сторону, то глубоко ошибаешься, — покачала головой Розамунда, слабо улыбаясь. — Можно? — Она взяла медальон, намереваясь надеть на шею герцога.
Он наклонился и спрятал драгоценный медальон под шейным платком. Короткие волосы упали на лоб. Люк еще не привык к новой прическе, к тому, что его голова избавлена от тяжести.
— Спасибо тебе, Розамунда, — поблагодарил он, искренне надеясь, что не выглядит застенчивым идиотом. Нет никакой доблести в том, чтобы обнажать душу, даже если впоследствии испытываешь облегчение.
— А это для бабушки, — сказала Розамунда, с вызовом глядя на Люка и протягивая маленькой герцогине книгу. — В знак моей глубочайшей признательности за приглашение вступить во «Вдовий клуб». Я никогда не встречала леди лучше и добрее… и щедрее.
Исчадье ада в образе милой женщины имело наглость подарить его бабушке экземпляр «Словаря Люцифера».
— Как это мило с вашей стороны, — язвительно буркнул Люк.
— Надеюсь, — не осталась в долгу Розамунда.
Ата обняла ее, что-то зашептала на ухо, но неожиданно прервалась на полуслове и прикрыла рот ладонью.
— Боже, я совершенно забыла вам сказать. Сэр Роули только что прибыл. — Она подмигнула Розамунде. — Надеюсь, вы простите, но я взяла на себя смелость пойти на небольшую хитрость. Я думала, что, если вашу сестру и викария оставить наедине, они все-таки сумеют договориться. Только подумайте, мы могли бы начать подготовку сразу к двум свадьбам этой осенью! — Что это? Теперь она, кажется, подмигивает внуку? — А если повезет, то следующим летом у нас будет сразу двое крестин. Я обожаю свадьбы и маленьких детей.
Люк не мог не положить конец этому безумию.
— Надеюсь, ты нарушишь уединение этой пары, прежде чем они пропустят первую часть твоего плана и приступят к выполнению второй, — сухо проговорил он.
— Леди Сильвия!
Сильвия взяла неверную ноту и резко обернулась, услышав мужской голос. Это был он! Сильвия бросила арфу, вскочила и сделала неловкий реверанс.
— Сэр Роули.
Он подошел к ней — каблуки звонко стучали по деревянному полу музыкальной гостиной. Его обычно смеющиеся глаза были серьезными, брови сдвинуты.
— Что это? — гневно спросил он и потряс листком бумаги, который сжимал в руке.
Только этого не хватало! Он держал записку, которую она отправила Чарити. Ту, в которой благодарила их обоих за великолепную арфу и сообщала, что не может принять такой подарок.
— Кажется, это моя записка, — тихо сказала Сильвия.
— Да, это ваша записка, которую вы послали моей сестре. Сестре, а не мне, человеку, который специально ездил в Уэльс, чтобы выбрать самую красивую арфу, какую только смог найти, желая показать леди, что он ее не забыл, что его чувства не изменились, и в его сердце по-прежнему царит только она! И в ответ я удостоен всего лишь короткой записки, адресованной моей сестре?
