Менеджер «Ежедневного трубадура» знала, что большинство хороших редакторов достигают расцвета именно в тридцать с небольшим. Что талант редактора — так же, как талант дирижера: либо он есть, либо его нет. Менеджер выслушала мистера Филда, жалующегося миссис Доукинс, что этот Уильямс даже писать не умеет, потом прочла отрывок одной из статей, которые мистер Филд размножил на ксероксе и под шумок раздал всем присутствующим, и поняла, что этот Уильямс — несомненно, талант. Писать не умеет? Да это же на диссертацию тянет!
Она подняла глаза и увидела, что Ф. Гарольд Филд смотрит на нее. Он улыбнулся. «Он все-таки хочет этого Авессалома в редакторы!» — подумала менеджер.
А тем временем гнев Денниса Кинсера против тетушки постепенно усиливался, как ожоги от горчичного газа. Он сидел, поставив локти на стол и держась за голову, и лихорадочно соображал, как в случае чего выбираться из пучины долгов.
— Это ведь ты сказал не принимать лодок! — занудно повторяла тетушка.
— Заткнись!
— Но…
— В жопу лодки! — рявкнул Деннис Кинсер.
И его тетушка, облаченная в халат, переливающийся синим, серебром и царственным пурпуром, оскорбленно удалилась поплакать в крошечную гостиную, где стояло все, что она вывезла из своего старого дома. Все остальное она отдала Деннису. Она не могла вынести его гнева. Она не любила лошадей. Она возненавидела этого проклятого туриста с лодки.
Все грандиозные планы Денниса Кинсера строились на том, что ресторан «На стрежне» будет процветать и пользоваться успехом. Невзирая на восхваления спортивного корреспондента, предложений, поступивших от синдикатов любителей нажиться, не вставая с дивана, не хватило бы даже на то, чтобы заполнить один ряд денников, не говоря уже обо всей замечательной конюшне, которую он арендовал. Чтобы заставить отделение, выдающее тренерские лицензии, поверить, что у него имеется дюжина лошадей — минимум, необходимый для того, чтобы получить лицензию, — пришлось взять к себе нескольких ветеранов, давным-давно вышедших на пенсию, и еще нескольких попросту выдумать. А Деннис к тому же в припадке свойственной ему спеси пообещал спонсировать двухмильную барьерную скачку на соревнованиях в Марлборо — Кубок Кинсера. Слава придет! Богатые владельцы проникнутся. Они будут обедать в его ресторане и наперебой посылать к нему своих лошадей. Слава и деньги притягивают новую славу и новые деньги. Ему уже случалось видеть такое. И у него, Денниса Кинсера, будет и то, и другое.
Вся беда была в том, что Кинсер слишком торопился. В это самое утро он разослал сообщения во все газеты, которые хоть немного интересовались скачками. Приглашения, адресованные всем влиятельным журналистам, уже отправлены, и отозвать их невозможно. Получается, что он будет кричать: «Смотрите, какой я замечательный!», а этот Уильямс, эта гремучая змея, разъезжающая на лодке, возьмет и напишет: «Смотрите, смотрите, какой мошенник!» И все приглашенные журналисты будут издеваться над ним вместо того, чтобы им восхищаться.
Деннис Кинсер застонал вслух.
На следующий день Билл (Авессалом Элвис и т. д.) Уильямс купил номер «Голоса Котсволда». Прочтя заголовки на первой странице, он поморщился. И морщился вплоть до последней.
На спортивной странице его спортивный корреспондент, чьи владения ныне ужались вдвое, извещал всех читателей, что их старый знакомый, тренер, создающий синдикаты, организует скачку, которая состоится в следующую субботу в Марлборо. «Приезжайте! — призывала заметка. — Кинсер умеет выигрывать!»
Торопитесь в ресторан «На стрежне»! — призывала колонка для гурманов. — Двойная звезда Кинсера разгорается все ярче!
Билл Уильямс привык изливать желчь на бумагу. Это помогало ему справляться с разочарованиями. Вот и теперь он потянулся за шариковой ручкой и начал писать.
Писал он страстно и безжалостно. Воспоминания об унижении и неутоленная жажда мести придавали силу его перу. Он жестоко высмеял вычурные халаты Полины Кинсер и снобизм «запрета на лодки». Он разнес вдребезги воздушные замки Денниса Кинсера и всласть поиздевался над ним самим — надутым хвастуном, болтливым мошенником, который сам верит в собственное вранье. Статья вышла уничтожающей. Но, вероятнее всего, ей не было суждено увидеть свет…
