Вывозя лошадей на скачки, он присматривался к новым жокеям. Но прошло целых пять лет, прежде чем Цыган Джо нашел то, что искал, — а уж тогда он, не тратя времени, вцепился в свою находку руками и ногами.
И в конце весны 1986 года все знатоки скачек с препятствиями были потрясены небывалой новостью: Цыган Джо предложил контракт какому-то беспечному жокею-любителю, который участвовал в скачках всего один сезон и до сих пор не выиграл ни единого крупного приза. Единственное условие, которое поставил ему Цыган Джо, — это немедленно взять лицензию жокея-профессионала.
Когда Рыжик Милбрук (он действительно был рыжий, как морковка) выслушал по телефону предложение Цыгана Джо, он сам был удивлен не меньше, чем все прочие, от «мандаринов» Жокейского клуба до конюхов, толковавших о необычайном событии в местных пабах.
Во-первых, жокеям-стиплерам вообще очень редко предлагают постоянные контракты. Во-вторых, на Цыгана Джо уже работали два опытных жокея-профессионала, причем безо всяких контрактов, и работали довольно успешно: Цыган Джо входил в первую пятерку тренеров. Ну и, в-третьих, Рыжик Милбрук только недавно закончил школу и считался самым что ни на есть зеленым новичком.
Но «зеленый новичок» был самоуверен, как и все начинающие, а потому немедленно взял лицензию.
Новоиспеченный профессионал впервые встретился с Цыганом Джо лицом к лицу в паддоке перед апрельским Золотым кубком в Сэндаун-парке. Цыгану Джо исполнилось сорок лет, и он был исполнен бычьей уверенной мощи. Цыган Джо знал, что его засмеют: выпустить почти ничем не проявившего себя аристократика в такой ответственной скачке, притом на лошади, которую этот мальчишка видит впервые в жизни! Спортивные газеты уже успели перемыть ему косточки: отказаться от услуг испытанных жокеев, которые буквально кипели от ярости, «наверняка проиграть Золотой Кубок, и все это ради того, чтобы шокировать общественность»! Но Цыган Джо остался непреклонен. Он доверял своему чутью.
Цыган Джо показался юному Рыжику Милбруку лохматым неопрятным медведем. Рыжик пожалел, что сгоряча подмахнул этот контракт. Условия контракта состояли в том, что Рыжик будет выступать на лошадях Цыгана Джо каждый раз, как тренер того потребует.
Будущие союзники, еще не успевшие притереться друг к другу, обменялись осторожным рукопожатием на глазах тысяч зрителей, смотревших скачку по телевизору. Рыжик ощутил странную дрожь, но подумал, что это от волнения. А Цыган Джо удовлетворенно усмехнулся про себя. Пожалуй, он был единственным из присутствующих, кто совсем не удивился, когда его жокей выиграл Золотой кубок, обойдя соперников на полкорпуса.
Не то чтобы Рыжик Милбрук был плохим всадником. В школьные годы он все свое свободное время тратил на занятия верховой ездой. Хотя свободного времени было не так уж много — родители заставляли его учиться. Его титулованные батюшка и матушка могли гордиться тем, что их сын — жокей-любитель, но слово «профессионал» казалось им клеймом. «Это же все равно что продажная женщина!» — стонала мать.
Но для самого Рыжика Милбрука статус профессионала был шагом вперед. Он очень хотел показать себя в Сэндауне с самой лучшей стороны. Рыжик вышел на старт полным решимости, и у первого препятствия внезапно ощутил духовное единение с конем. Ничего подобного Рыжик прежде не испытывал. Он откликнулся всем телом. Они с конем, слившись воедино, взлетали над каждым очередным препятствием и снова мчались вперед, обгоняя соперников. Слившись воедино, миновали они последний поворот и вышли на трудную финишную прямую, идущую вверх по склону. Рыжик разделял волю и решимость своего четвероногого партнера. И, выиграв скачку, Рыжик ощутил не удивление, а уверенность, словно обрел то, чего давно искал и ждал.
В загоне, где расседлывают победителей, Цыган Джо с Рыжиком чуть заметно улыбнулись друг другу, словно тайные заговорщики. Цыган Джо понял, что действительно нашел того, кого искал. А Рыжик Милбрук смотрел в лицо раскрывшемуся перед ним будущему.
Два обойденных постоянных жокея Цыгана Джо смотрели скачку с трибун, постепенно наливаясь желчью. Один из них, Дэви Рокмен, знал, что, если бы не Рыжик, на этой лошади сидел бы он сам. И потому пылал праведным гневом.
