Рыжик Милбрук — дружелюбный, простодушный, открытый и щедрый — мало общался с прочими жокеями, которые относились к его блестящему таланту с легким ужасом. Он беспечно игнорировал злобу, горящую в глазах Дэви Рокмена и Найджела Тейпа, во всем подражавшего своему приятелю. «Ведь благодаря тому, что лошадей в конюшне прибавилось, Дэви Рокмен по-прежнему участвует во многих скачках, — наивно рассуждал Рыжик. — Конечно, сливки снимает не он, и в газетах о нем теперь пишут редко… Но ведь я же не виноват, что Цыган Джо выделил меня и предоставил мне такие возможности!»
Рыжик не понимал, что больше всего Рока бесил полный крах собственной личной жизни. А сам Рок не понимал, что женщин отпугивает прежде всего его постоянное брюзжание. К Рыжику впервые в его жизни начали клеиться девицы. Рыжика это только забавляло. И его беззаботная улыбка только сильнее разжигала ярость поверженного соперника.
В декабре Дэви Рокмен упал с лошади и повредил себе ногу. Рыжик Милбрук прислал ему письмо с выражением сочувствия. Рок счел письмо оскорблением и не ответил.
Рыжик Милбрук оставлял машину на улице, рядом с лондонским домом своих родителей. Отсюда он и выезжал в те дни, когда направлялся на скачки. Обычно он сворачивал на север, на шоссе, которое, миновав высокую чугунную ограду, выводило на лужайки Гайд-парка. Дорожки, купы вечнозеленых кустарников, скамеечки для усталых пешеходов. На шоссе было несколько светофоров: чтобы пешеходы могли беспрепятственно через него переходить, а машины — сворачивать направо. И Рыжик частенько попадал на красный свет. Он терпеливо дожидался зеленого сигнала, слушая музыку по радио.
Однажды в декабре, в пятницу утром, пока Рыжик, мурлыкая себе под нос, дожидался зеленого света, к машине подошел человек и постучал в окно со стороны пассажирского сиденья. Одет он был как турист, и в руке у него была большая схема Лондона, в которую он выразительно тыкал пальцем.
Рыжик Милбрук нажал на кнопку и любезно открыл окно — оно опускалось с помощью электропривода. Турист предупредительно просунул схему в окно машины.
— Простите, — сказал турист, — скажите, пожалуйста, как пройти к Бэкингемскому дворцу?
Рыжик мельком отметил, что человек говорит с иностранным акцентом. Француз, наверное… Жокей наклонился к схеме.
— Идите через… — начал он.
И тут Эмиль Жак Гирланд его застрелил.
По правде говоря, убивать Эмилю нравилось.
Он гордился тем, что умеет уложить свою жертву так быстро и чисто, что та даже испугаться не успеет. Если бы Эмилю довелось увидеть расширенные от страха глаза или услышать отчаянные мольбы о пощаде, он счел бы это крупным провалом в своей работе. Возможно, кое-кто из киллеров наслаждается ужасом жертвы. Но Эмиль был добр. По меркам убийцы, конечно.
Рыжик Милбрук был полностью поглощен разглядыванием схемы, которую Эмиль держал полуразвернутой в левой руке. Он не успел заметить, как из-под складок схемы высунулся девятимиллиметровый «браунинг» с надежным глушителем. Быстротой и ловкостью в обращении с оружием руки Эмиля не уступили бы рукам любого фокусника.
Раскаленная пуля прикончила Рыжика Милбрука мгновенно. Он ничего не почувствовал, ничего не понял, не издал ни звука. Легкий хлопок «браунинга» был заглушен музыкой, гремевшей из приемника.
Эмиль спокойно убрал схему, спрятав под ней пистолет. Кивнул в знак благодарности — на случай, если кто-то смотрит, — и мирно удалился.
Он неторопливо прошел по дорожке, свернул в кусты и успел уйти довольно далеко, прежде чем услышал позади нетерпеливые гудки. Убийца знал, что красный свет сменился зеленым, но одна из машин осталась стоять на месте, мешая движению. К тому времени, как раздраженные водители обнаружили кровь и осколки черепа и подняли крик, Эмиль уже успел выйти из парка и сесть в машину. А когда на место преступления прибыла столичная полиция, Эмиль уже был на полпути к Дувру. Он возвращался во Францию.
«Неплохо, — думал он. — В конце концов все получилось. Хотя устроить это дело было непросто».
В конце октября, когда Эмилю предложили эту работу, он, как обычно, провел сперва предварительную разведку — без оружия. Изучил образ жизни и пути перемещения намеченной жертвы, отметил, что удобнее всего будет это сделать у одного из многочисленных светофоров в Гайд-парке. Он несколько раз проехал по обычному маршруту жертвы с секундомером, точно определив, каково максимальное и минимальное время, которое машина может простоять у светофора. Рыжик Милбрук выезжал из дома в разное время, но почти всегда ездил через Гайд-парк, чтобы избежать дорожных пробок. Примерно раз в четыре дня или чуть реже ему приходилось останавливаться у светофора. Пока Рыжик дожидался зеленого света, подойти к нему не составляло труда. И Эмиль решил, что убить его у светофора вполне возможно, если только действовать быстро.
