По экрану медленно проплывало изображение полуразрушенного космического корабля.
Людвиг Букас резким взмахом руки окончил дискуссию: — Я все равно отправлюсь туда! На борту останется Ян. — Ове Йоханссон, Тим Тэннер и Герт Голуб молча поднялись и стали надевать космические костюмы.
Ян сделал последнюю попытку: — Ты командир, Людвиг. Твой долг — оставаться на борту!
Но Букас, уже в костюме, стоял у шлюзовой двери и готовился открыть ее. Ян покачал головой и повернулся к пульту управления.
С непостижимой уверенностью Людвиг Букас вел остальных по внутренним переходам мертвого корабля.
— Хотел бы я знать, что мы ищем, — заметил Тим.
Людвиг молчал. Он открыл очередную дверь, и они оказались в большом помещении, посредине которого находился огромный, ни на что не похожий агрегат. Фонари на шлемах космонавтов освещали мешанину из электронных деталей, кабелей и проволочек.
— Здесь кто-то занимался абстрактным искусством, — рассмеялся Герт.
Тем временем Тим тщетно пытался открыть ведущую из этого помещения дверь — она никак не поддавалась. Людвиг отодвинул его в сторону, наклонился и нажал на скрытый рычаг. Дверь открылась, и они вошли в обсерваторию корабля. На койке, лицом к прозрачному куполу, лежало тело космонавта.
С удивлением спутники Людвига смотрели, как он быстро и уверенно, будто бы у себя дома, открыл стенной шкаф и вытащил тоненькую тетрадь. Это был бортовой дневник.
«Космонавтов постоянно сопровождает опасность, и многие как раз поэтому отправляются в космос. Я к этому относился иначе. Когда вероятность моего благополучного возвращения определили величиной 0,998, меня это шокировало. 0,002 опасности — этого, пожалуй, было слишком много при моих мирных исследованиях. В конце концов, я всего лишь намеревался отыскать телепортационный канал галактической цивилизации, а не проникнуть в ядро Альдебарана. Уже с самого возникновения беспроволочной телепортации (или «нуль-транспортировки») ученые предположили, что высокоразвитые внеземные цивилизации создали систему коммуникаций на этой основе — внутригалактическую транспортную систему.
Когда же в действительности произошло несчастье, вероятность которого равнялась двум тысячным, я спал. Это случилось на втором году полета: что-то отрезало часть моего корабля, моей «Галактики», и исчезло в космосе.
Проснувшись утром, я ничего об этом не знал, так незаметно все произошло. Однако умыться мне не удалось — в кране не было ни капли воды, а температура воздуха была ниже обычной. Я подумал, что с бортовым компьютером что-то случилось.
Я поспешил к двери — но она не открылась автоматически при моем приближении. По какой-то причине включилась аварийная блокировка. Раньше я не обращал особого внимания на космический костюм, висевший в каюте. Теперь же было ясно, что без него мне не выбраться. Замок откроется только когда по обе стороны двери будет одинаковое давление. Внутри дышалось хорошо, значит…
Надев костюм, я сорвал пломбу с вентиля и выпустил воздух. Дверь открылась, и я увидел космос. Да, сразу за пределами каюты был космос — без всяких обычных церемоний.
Сейчас-то я могу писать об этом в веселом тоне, а тогда висел головой в кабине и ногами среди звезд, и от ощущения свободного падения бунтовал желудок. Поле искусственного тяготения обрывалось сразу за дверью каюты. Привязавшись канатом, я выбрался подальше наружу и увидел, что корма «Галактики» пропала. Моя каюта располагалась примерно в середине, и от нее к носу все сохранилось: командная рубка, лаборатория, обсерватория и так далее. Если бы неизвестная сила прошла на несколько сантиметров ближе к носу, я бы не проснулся.
Прежде всего я обследовал лабораторию, где был террариум с подопытными животными. Там все осталось по-прежнему. Мышиные семейки, попискивая, занимались своими делами, меланхолично жевали корм морские свинки. В лаборатории я проводил большую часть своего времени, и все здесь было знакомым и привычным. Так что ничего странного не было в том, что в лаборатории я и поселился после катастрофы.
Я продолжал свою работу — так, будто ничего и не произошло. Я знал, что галактический канал телепортации, который я искал, должен существовать где-то здесь. Еще за несколько часов до катастрофы я…
