Министру юстиции хотелось домой, к жрне, укрыться II ее объятиях и сказать, что он ушел в отставку, но прошлого может не стыдиться.
— Так не пойдет, Пер. Так не пойдет...
— Если мы проявим слабость сейчас, у нас не останется ни малейшего шанса!
—Но я верил экспертам. Ты ведь тоже км верил? Они уверяли, что Система абсолютно надежна. Они обещали... Я должен уйти в отставку...
Ну, вот ofj а произнес эти слова. Если Пер Ульсон захочет их понять.
Пер Ульсон не захотел понять. Он налал стакан минеральной воды а опустил туда спичку.
— Нам нужно все повернуть в свою пользу... — Он пососал спичку и пригладил рукой волооы.
«Пусть он перестанет так делать», — взмолился про себя министр.
— Эриксона арестовывают... Эриксона арестовывают, прекращается волна героина, газеты успокаиваются. Превосходно... Превосходно — если только...
— Да, конечно, волна героина прекращается. Но потом начнется судебный процесс Эриксона... И тогда все выплывет наружу. Все. Система-84, утечка информации... — Против своей доли министр юстиции нащупывал путь к спасению, понимая, что собирается сделать нечто, что очень бы не понравилось его жене.
— Ну а если процесса не будет? — самодовольно спросил Пер Ульсон.
На углу улиц Нюбругатан и Карлавеген мирная утренняя тишина была нарушена приближающимся звуком полицейской сирены. Полицейская машина остановилась прямо у галереи Фэрдиер. Двое полицейских вбежали в галерею. Стиг Эриксон не успел даже согнать с лица дежурную улыбку.
— Стиг Эриксон? — спросил один из полицейских.
Тот кивнул и уже собирался пойти взять плащ, как вдруг все потемнело у него в глазах. Удар по затылку надолго погрузил его во мрак.
«Поскольку подозреваемый, по всей видимости, намеревался скрыться, а из приказа Центра связи с очевидностью следовало, что дело самого неотложного характера, полиция применила минимум насилия, в соответствии с обстоятельствами» — так позднее описывалось это происшествие в полицейском рапорте.
В то время когда Стига Эриксона в бессознательном состоянии везли в Дом полиции, заседание у министра юстиции продолжалось.
— Эриксоном, таким образом, мы должны... должны пожертвовать. Хотя для него самого, я полагаю, большой разницы не составит, где сидеть — в тюрьме или в закрытом отделении... — Министр проглотил конец фразы. «Власть развращает, — подумал он. — Слишком я слаб для власти. Маргарета, моя дорогая жена, если бы ты была здесь, со мной!» — Тот путь выхода из создавшегося положения, который мы с вами избрали, позволит ему — и нам — избежать неприятностей, связанных с открытым судебным процессом.
Но... — Один из тех пятерых осмелился наконец подать голос. Министр милостиво кивнул. — Меня больше всего беспокоят газеты. Как мы выйдем к ним с такой историей?
— Э-э... — Министр не нашелся что ответить и принялся приводить в порядок лежавшие перед ним бумаги.
— Мы выходить к ним не будем, — сказал Пер Уль-сон. — Пусть они приходят к нам. Через наши обычные каналы мы просто-напросто пустим на свет божий новенькое шпионское дельце. Дело о шпионаже будет приманкой и одновременно отвлекающим маневром. Этим мы объясним и арест Эриксона.
Ульсону не удалось до конца рассеять сомнения остальных, поэтому он прибавил:
— Детали я беру на_ себя, — и перекусил спичку. Все с облегчением вздохнули. За столом воцарилась тишина.
— Действовать надо быстро, -- услышал министр свои собственные слова и спросил себя, какие же силы в нем сейчас взяла верх. — Действовать надо быстро, и кроме того, остается, как мы уже говорили, несколько неопределенных факторов. Одним из них является журналист Улле Люк из «Дагенс шохетер». Мы уже высказывали сожаление по поводу связи Турена с Люком и теперь... Да, теперь представляется очевидным, что Люк полностью в курсе дела. Поэтому мы обязаны придерживаться выработанного нами плана и действовать решительно. В противном случае...
— Откуда известно, что Люк в курсе дела? — спросил тот Hie смельчак.
Министр юстиции не ответил. Он кивнул своему статс-секретарю.
— Я полагал, что об этом известно всем сидящим за этим столом, — сказал Пер Ульсон с легкой улыбкой.
