«Винтернайт! – мысленно повторила она, стараясь думать о чем-нибудь безобидном. – Интересно, кто дал ему такое красивое имя? Его наверняка так назвали потому, что он черный, но с белым пятном на морде, которое похоже на луну».
Джек, пожилой конюх, сообщил Кионе, что работники могут ужинать на кухне, расположенной в полуподвальном этаже. Туда можно было попасть через дверь, находящуюся с тыльной стороны хозяйского дома.
– Я вполне могу поужинать и в своей комнате, – сказала в ответ Киона. – На сегодняшний вечер у меня есть все, что нужно. А затем я, наверное, буду ходить есть в деревню. Я стесняюсь…
– Ешь где хочешь, хозяевам на это наплевать. Они не станут интересоваться, приходишь ли ты на их кухню или нет. Я два раза в неделю беру грузовик и еду в бакалейный магазин покупать себе сладости. Я, паренек, могу свозить тебя туда завтра.
– Договорились! – пробормотала в ответ Киона.
Джек – низкорослый и щуплый мужчина – уставился на нее пристальным взглядом, и это вызвало у нее дурные предчувствия. Долго ли она сможет водить его за нос? Этот вопрос вызывал у нее немалое беспокойство. «Я в любой момент могу себя случайно выдать. Так что необходимо играть свою роль идеально. Мне хочется остаться здесь, с лошадьми», – мысленно сказала себе Киона, приподнимаясь и садясь на своей постели.
Ее мучило еще одно желание – каким-либо образом мысленно связаться с Акали, которая сейчас находилась в монастыре. Впрочем, для Кионы было очевидно, что, если ей удастся связаться с Акали, об этом рано или поздно узнает Мадлен – а следовательно, и Эрмин.
«Я должна от всех от них отвернуться, – сказала она очень тихо. – Я не заслуживаю ничего лучшего. Я их утратила, я утратила саму себя».
Она в отчаянии закрыла глаза и прикрыла лицо ладонями, надеясь, что перед ее мысленным взором предстанет какое-нибудь видение. Причем не важно какое. Сейчас она нуждалась в том, чтобы успокоиться, узнать, как обстоят дела у ее отца, у ее дорогой Мин, у Лоранс, у Мари-Нутты, у детей. Но никакого видения она так и не вызвала! Вообще никакого! Как она ни молилась и сколько ни думала о каждом из этих людей, она не почувствовала никакого недомогания, являющегося предвестником очередного случая билокации.
– Что со мной?
Она, которая так часто желала стать обычной девочкой, теперь сожалела о том, что больше не обладает своими экстраординарными способностями. Она снова открыла глаза и, уставившись с удрученным видом куда-то в пустоту, сидела неподвижно, даже не прикасаясь к еде и питью, до тех пор, пока не наступила ночь.
Роберваль, дом семьи Шарденов, тот же вечер, но немного ранее
Лора с превеликим удовольствием играла свою роль гостеприимной хозяйки. Она беспрестанно расхваливала Роберваль очаровательной Эстер Штернберг, которая чувствовала себя очень неловко здесь, в провинции Квебек, среди незнакомых людей. Что касается Эрмин, то она, сидя в гостиной между своим отцом и Тошаном, все еще дулась, напуская на лицо бесстрастное, граничащее с равнодушным выражение. Ей снова и снова вспоминался тот момент, в который она услышала из уст своего мужа эти жуткие слова: «Эстер – сестра Симоны».
Поначалу она была ими шокирована и буквально окаменела. Лора, присутствовавшая при этой сцене, решила взять ситуацию под свой контроль. Несмотря на свой тяжелый и взбалмошный характер, она умела искусно навязывать окружающим свою волю и заставлять их соблюдать приличия.
– Это замечательно, что вы наконец-то прибыли сюда, дорогой зять! – воскликнула она. – Мадемуазель, добро пожаловать в Роберваль. Входите поскорее в дом, отдохните и чего-нибудь перекусите. Поездки всегда так утомляют!
Тошан с тревогой поглядывал на напряженное лицо Эрмин. Он ее перед этим поцеловал, но только в щеку, потому что она отвернулась в тот момент, когда он стал искать губами ее губы. Эстер, идущая вслед за Лорой, ничего этого не заметила.
«Не бойся ничего, дорогая моя, я тебе все объясню, – прошептал Тошан жене. – Не надо устраивать скандалов, прошу тебя».
Жослин изумленно приподнял брови, когда Тошан представил ему Эстер как сестру Симоны. Все взрослые члены семьи знали это еврейское имя, поскольку о короткой связи Тошана с молодой женщиной, носившей такое имя, в конце концов стало известно. Поначалу о ней узнала одна лишь Лора, затем Мадлен и, наконец, Жослин и Мирей. Только лишь «молодежь» – Мукки, Луи и Лоранс с Мари-Нуттой – ничего об этой истории не слышали.
