– Два раза – это уж слишком много, – ответил Жослин. – Когда какой-то мерзкий тип похитил нашего Луи, мне показалось, что я схожу с ума. А теперь еще исчезла Киона. Это все равно как если бы с неба навсегда исчезло солнце!
Эрмин так растрогало то отчаяние, которое охватило ее отца, что у нее потекли слезы. Быстренько вытерев их, она возобновила свое хождение взад-вперед. «Господи, сделай так, чтобы Тошан приехал. Господи, не оставляй нас наедине с нашими опасениями и нашими горестями. Господи, сделай так, чтобы мой муж, мой возлюбленный остался жив, а не разбился в какой-нибудь летающей железке». Она ходила от одного окна к другому в надежде увидеть, как подъезжает такси или к дому подходит человек, держащий в руке чемодан. Но ничего такого она не увидела.
Ее мать с наступлением теплого сезона установила на окна москитные сетки, и это позволяло держать окна открытыми, не опасаясь, что залетят какие-нибудь насекомые. Ветер, дующий с озера, небрежно теребил эти тонкие сетки и наполнял комнаты свежим воздухом.
– А Лоранс? – вдруг поинтересовался Жослин. – В котором часу ее привезет Овид? В сложившейся ситуации, Эрмин, тебе не следовало бы разрешать своей дочери даже приближаться к Пуэнт-Блё.
– Папа, я полностью доверяю Овиду. И не нужно считать опасными всех индейцев, живущих в резервации. Делсен – это ведь особый случай. Всем это понятно.
– Дорогая моя, не говори о нем в прошедшем времени, он ведь – слава Богу – жив! – укоризненно покачала головой Лора. – Крайне необходимо, чтобы этот парень выжил, чтобы мог дать показания и чтобы его осудили, если он совершил что-либо противоправное по отношению к Кионе. Вы понимаете, что я имею в виду?..
Она замолчала, потому что со стороны кухни донеслись шаркающие шаги. Вскоре появилась Мирей. Она держала в руках поднос, на котором стояли стаканы.
– Мадам, я принесла то, что можно выпить в качестве аперитива. Если Тошан приедет, он тоже с удовольствием это выпьет. Ой, Мимин, ты плакала?
– Это все нервы, Мирей. Мне очень хочется увидеть, как мой муж заходит в калитку. Без него я чувствую себя брошенной на произвол судьбы, а особенно в такой ситуации, какая сложилась сейчас.
– Он не позвонил ни вчера вечером, ни сегодня. Вот беда! – посетовала старая служанка. – А ведь обещал… Ты так разоделась!
Лора подняла глаза к потолку: ее раздражали причитания Мирей, произносимые к тому же еще и с дрожью в голосе.
– Прошу тебя, Мирей, я уже больше не могу! – сказала Лора тихо. – Иди-ка лучше приготовь ужин для детей, раз уж ты теперь снова можешь ходить. Мадлен повела их на прогулку, и они вернутся с нее проголодавшимися. Нам нужно не терять надежды. Все в конце концов уладится.
– Хорошо, мадам, я возвращаюсь на кухню.
Мирей, сутулясь, ушла. Лора протянула руки к Эрмин.
– Иди сюда, моя дорогая, дай я тебя обниму. Уж что я знаю совершенно точно, так это то, что ты в этом платье и с распущенными волосами выглядишь великолепно.
Эрмин позволила себя приласкать, но затем снова стала ходить от пианино к камину, от камина – к окнам, от окон – к пианино. Комплимент, сделанный матерью, не принес ей никакой радости, ибо ее внешность в данный момент для нее значила мало. Начиная со второй половины дня она без особого энтузиазма готовилась к приезду Тошана: приняла горячую ванну, нанесла легкий макияж, надела одно из платьев, купленных по совету ее мужа в Париже. Верхняя часть этого платья, с вырезом в форме буквы V, подчеркивала очертания ее груди и ее размеры. Лиф был сшит из легкой атласной ткани и на талии соединялся с юбкой из более плотной двойной шелковой ткани.
«Мне нравится, когда ты носишь одежду голубого цвета, – говорил ей Тошан. – Твои глаза от этого кажутся еще более голубыми. Вообще-то ты одеваешься зачастую уж слишком скромно. А в этом платье твои плечи и спина будут открыты».
Эрмин вспомнился тот вечер, когда Тошан произнес эти слова. Они тогда поужинали на террасе ресторана, с которой был виден Лувр, прогулялись, держась за руки, по набережным и, вернувшись в отель, вдруг почувствовали неудержимое взаимное физическое влечение и провели добрую половину ночи в любовных забавах.
