Лоранс с напряженным выражением лица и с отсутствующим взглядом вытерла руки тряпкой. Ее ошеломило то, что она только что услышала.
– К сожалению, вы уже причинили мне зло, – ответила она слегка дрожащим голосом. – Зачем вы меня тогда поцеловали?
Набравшись мужества, она посмотрела ему прямо в глаза. Ее лицо стало очень бледным и приобрело отчаянное выражение. Овид, которого этот ее вопрос застал врасплох, растерянно пожал плечами.
– Это была глупость. Безрассудный порыв! Не стану отрицать: вы мне очень нравились в тот момент. Да и раньше тоже. Но затем ко мне вернулось благоразумие, и я понял, что поступал неправильно. Кроме того, я не хочу злоупотреблять доверием ваших родителей, которые являются моими очень близкими друзьями, а также ваших бабушки и дедушки.
Овид не решился сказать Лоранс правду: после того поцелуя, оставившего у девушки такое сильное впечатление, он повстречал Эстер Штернберг, и та – очень красивая женщина – очаровала его и вызвала у него желание установить с ней очень близкие отношения. Кроме того, он был уверен, что данное желание было взаимным.
– Лоранс, прошу вас, не будьте такой печальной! – умоляющим тоном сказал Овид. – В вашем возрасте люди очень легко поддаются различным наваждениям.
– Перестаньте беспрестанно напоминать мне о моем возрасте! – вскипела Лоранс. – Если бы вы любили меня так, как я люблю вас, мой возраст не имел бы для вас значения.
Она, тяжело дыша, уставилась на Овида, очень надеясь в душе, что сейчас в его поведении вдруг произойдет резкий поворот в желательную для нее сторону. Он казался ей еще более привлекательным – с его худощавым лицом, прической поэта и зелеными глазами, полными сочувствия.
– Овид, – сказала она с отчаянным видом, – мое индейское имя Нади означает «благоразумная», но я даже и не собираюсь быть благоразумной…
В этот момент она заметила, что в дверях появился Констан. Учитель не мог видеть мальчика, потому что стоял к нему спиной. Лоранс вдруг охватило желание отомстить.
– Тогда поцелуйте меня в последний раз, поцелуйте на прощание, – прошептала она, обхватывая шею Овида руками и целуя его в губы – неуклюже, но страстно.
Учитель, ошеломленный ее поступком, тут же отстранил ее от себя – решительно, но не грубо.
– Перестаньте, это уже несерьезно! – пробурчал он. – Вы окончательно убедили меня в том, что вам не нужно больше сюда приезжать, хотя я и высоко ценю ту помощь, которую вы мне здесь оказывали.
– Вы без нее запросто обойдетесь! Не переживайте, я больше не стану вам докучать.
Лоранс поискала взглядом своего младшего брата. Однако он из ее поля зрения исчез. «Констан наверняка расскажет кому-нибудь о том, что он видел! Овиду придется давать объяснения, в том числе и о том, настоящем поцелуе. Тогда ведь он сам меня поцеловал!» – со злорадством подумала девушка.
– А теперь давайте поторопимся, – пробормотал учитель.
Лоранс вышла из здания первой, умышленно не взяв с собой коробку с красками, свои кисти и альбом с рисунками. Констан стоял в ожидании возле старенького «шевроле» Лафлера. Он сосал при этом свой палец, что ему было запрещено и свидетельствовало о том, что его что-то тревожит.
На обратном пути в машине царило напряженное молчание. Лоранс сидела на заднем сиденье рядом с братом и смотрела в окно с сердитым видом. Когда учитель остановил автомобиль рядом с домом семьи Шарденов, девушка поспешно вышла из машины, увлекая за собой Констана.
– До свидания! Передайте от меня привет своим близким, – сказал ей вслед Овид.
Разворачивая свой «шевроле» на широком бульваре, чтобы поехать назад, он пребывал в полном смятении. События последних нескольких дней уж слишком сильно разбередили его душу.
«Ну и наломали же мы дров! – качал он головой, чувствуя при этом, что во многом виноват сам. – Мне хотелось убедить Лоранс в том, что у нее есть талант, помочь ей поверить в себя, дать ей возможность приобщить моих подопечных к искусству, а закончилось все тем, что я ее поцеловал. Но вообще-то я же чувствовал, что тут есть некая опасность, чувствовал, что я ей нравлюсь. Мне, сорокалетнему мужчине, следовало знать свое место и держать девочку на расстоянии».
