— Мукки, я не смогу спуститься по этой лестнице! — закричала Лора. — У меня голова кружится! И мой дом горит! Господи, за что? Все горит — мои платья, драгоценности, моя мебель! О нет, нет…
— Бабушка, прошу тебя, быстрее! — поторопил ее внук. — Ты должна спуститься вниз! Стань на колени вот здесь, на краю крыши, я тебе помогу. А теперь ставь ногу на вторую ступеньку, я тебя держу.
Снизу раздался голос Онезима Лапуанта, рыжеволосого здоровяка с красным лицом, часто работавшего на семью Шарденов:
— Поторопитесь, мадам Лора!
Он крепко держал лестницу. Жозеф Маруа куда-то исчез. Мукки поддерживал за руку бабушку, которая наконец набралась смелости и начала спускаться вниз. Он бросил испуганный взгляд на окна, возвышавшиеся над крышей галереи. Огонь распространялся дальше — ненасытный, яростный, разрушительный. Битумная черепица трещала, загорелись балки каркаса.
Лора теперь думала лишь о спасении внука. Она ступила на землю, поддерживаемая Онезимом. Он попросил ее отойти подальше.
— Здесь оставаться опасно, мадам. Настоящая преисподняя.
Близняшки Лоранс и Мари-Нутта, рыдая, бросились к бабушке. Они унаследовали прелестные черты своей матери Эрмин, ее светлые волосы, бело-розовую кожу и голубые глаза. Внешне они были очень похожи, но их характеры настолько разнились, что их сложно было перепутать. Одна была мягкой и сдержанной, другая — строптивой и взбалмошной. Робкая Лоранс часами сидела за рисованием, в то время как Мари-Нутта носилась по пустынным улицам поселка верхом на пони по имени Базиль.
Но сейчас это были просто напуганные дети, отчаянно нуждающиеся в утешении.
— Не бойтесь, мои девочки! — сказала Лора, прижимая их к себе.
— Мама, мама! — в свою очередь закричал Луи и подбежал к ней.
Он вклинился между Лоранс и Мари-Нуттой и добавил:
— Я ходил к месье мэру. Он сейчас будет здесь. Но мэр сказал, что пожарные не приедут.
Лора обвела взглядом свой красивый дом, пожираемый гигантскими языками пламени.
— Это уже не важно: от нашего дома почти ничего не осталось, — с горечью заметила она. — Господи, где Жосс? И Мирей?
К ним подошли Мукки и Онезим. За ними семенила испуганная женщина. Это была Андреа Маруа, вторая супруга Жозефа. Во время войны Лора наняла ее в качестве учительницы для своих внуков. Тогда эту старую деву с пышными формами звали мадемуазель Дамасс. Она согласилась выйти замуж за бывшего рабочего, безутешного вдовца старше ее на двадцать лет. Теперь они жили в согласии и заботились о Мари, младшей дочери Маруа, хрупкой тринадцатилетней девочке.
— О! Мадам Лора, как мне вас жаль! — дрожащим голосом воскликнула женщина. — Что здесь произошло?
— Не знаю, Андреа. Но это настоящая катастрофа! И я очень тревожусь за своего мужа, он куда-то исчез. Кстати, ваш тоже.
— Кто? Жозеф?
— Ну да, Жозеф, у вас вроде бы один муж! — раздраженно ответила Лора.
— Бабушка, мне кажется, дедуля в доме. Наверное, он решил помочь Мирей! — тихо произнес Мукки.
— А где Жозеф? — забеспокоилась Андреа, дрожа всем телом.
— Становится все жарче! — вмешался в разговор Онезим Лапуант. — Отойдите подальше, дамы, здесь опасно. Я обойду дом, посмотрю, что там происходит.
— Спасибо, Онезим! — воскликнула Лора. — Только не подвергайте себя риску. Вы отец семейства.
Она говорила без искреннего участия, поскольку готовилась к самому худшему. Ее муж, возможно, был уже мертв, равно как и Мирей, экономка, живущая с ней уже два десятилетия.
— Давайте помолимся, дети. Лоранс, Луи, ты тоже, Мари-Нутта. Молись великому Маниту, если хочешь, главное — молись!
Среди детей Мари-Нутта больше всех гордилась своим происхождением, акцентируя внимание на том, что в ее жилах течет индейская кровь. Она преклонялась перед своей бабушкой по отцу, Талой, погибшей в результате несчастного случая четыре года назад, и боготворила Тошана, радуясь тому, что ее отец — метис.
— Папа принадлежит к народу монтанье! — часто повторяла она. — Да, в нем есть немного ирландской крови его отца Анри Дельбо, но это ерунда. Мы все индейцы: и ты, Мукки, и ты, Лоранс.
Родители лишь улыбались, когда слышали подобные речи. На самом деле за настоящего индейца мог сойти только Мукки, а у Мари-Нутты для этого были слишком светлые глаза и белая кожа. Однажды в детстве она даже вымазала себе лицо и волосы коричневой краской, чтобы исправить ошибку природы.
