— Возвращайся скорее, — шепнула она на ухо Тошану, пока тот надевал варежки.
— Ничто не сможет помешать мне приехать к вам, — ответил он, целуя ее в лоб. — Передай от меня привет моему другу Пьеру, когда он будет забирать вас отсюда.
Собаки скулили в нетерпении. Красавец метис по очереди обнял Мукки, Мари и Лоранс, а потом потрепал Киону по щеке. Казалось, Мадлен молча молится.
— До свидания, кузина! — произнес он. — Вверяю тебе самое ценное, что у меня есть, мою семью.
— Господь будет к нам милостив, — уверила его та.
Сани скрылись из виду. Три женщины взглянули друг на друга. Они остались одни с четырьмя детьми в этой белой пустыне.
— Надеюсь, Пьер не заставит себя ждать! — вздохнула Эрмин, закрывая дверь. — Из-за метели будет трудно проехать по снегу.
Прошло два дня, два бесконечных дня. В доме царила особая атмосфера, привычный распорядок был нарушен из-за приближавшегося отъезда. На второй день ночью во входную дверь так сильно постучали, что она затряслась.
— Это наверняка месье Тибо! — вскричала Мадлен, месившая тесто для хлеба.
— Да, это может быть только он, — подтвердила Эрмин, вставая с места. Она отложила книгу, которую держала в руках, и спокойно направилась к тамбуру, который соорудил ее муж для защиты от холода.
«Общество Пьера доставит нам радость, — думала она. — Может быть, он пересекся с Тошаном! Узнаю какие-то новости…»
Она раскрыл тяжелую створку, уверенная, что увидит сейчас их друга. Но на пороге никого не было. Ей в лицо ударили снежные хлопья, а ледяной холод пронизал тело.
— Там никого нет! — объявила она громко. — Я с ума не сошла, я слышала, как три раза постучали. Вы тоже?
Она обращалась к Тале и Мадлен, которые подтвердили, выразив удивление.
— В таком случае быстрее запирай дверь! — крикнула ей свекровь. — Мне это совсем не нравится!
Эрмин сделала шаг вперед, чтобы посмотреть, что творится перед домом.
— Странно! — сказала молодая женщина. — Мне кажется, это следы. Но если это Пьер, он не мог уйти далеко.
Она окликнула его несколько раз, потом повернулась, раздосадованная, и тогда заметила листок бумаги, прикрепленный снаружи к двери воткнутым в нее ножом. В недоумении она открепила его, потом закрыла дверь на засов. Тамбур освещался керосиновой лампой. Эрмин смогла прочесть текст на клочке бумаги.
— «Месть!» — произнесла она испуганно. — Но почему?
Буквы, написанные черными чернилами, заплясали у нее перед глазами. Она повторила шепотом:
— «Месть!»
Подошла Тала. Она услышала слова невестки и резко отпрянула, словно железная рука сжала ей сердце. У нее перехватило дыхание, она повернулась и села за стол, потому что у нее закружилась голова.
«Опять это слово», — подумала индианка.
Неделю назад ей под дверь подсунули такое же письмо. После этой зловещей находки все внутри у нее замирало от безотчетного страха, она стала угрюмой, нервы были напряжены до предела. Она ничего не сказала Тошану: это заставило бы ее выдать секрет, который, как она полагала, знали только Лора и Жослин Шарден.
— Что это значит? — воскликнула Эрмин. — Кто пришел так далеко, чтобы прикрепить эту бумажку к нашей двери? Какое-то безумие! Ничего не понимаю. Нужно подумать: кого мы могли случайно обидеть? Месть! Но почему?
Тала резко поднялась, делая ей знак замолчать. Она оцепенела, напряглась, черты ее лица заострились.
— Там на улице странный шум, — прошептала Мадлен и перекрестилась. — Как будто какой-то треск или вой.
Все трое прислушались, затаив дыхание. Раздался гул, который нарастал, усиливался, напоминая начало грозы.
Эрмин решилась отодвинуть краешек занавески. Этого хватило. Перед ней предстало невиданное зрелище. Оранжевые всполохи освещали занесенный снегом пейзаж, и к вою ветра примешивалось устрашающее потрескивание огромного пламени. Отсветы пожара рассеяли сумерки. Горела хижина, которую Тошан построил для Талы и Кионы.
— Милостивый Боже! — прошептала она.
Тала тут же поняла, что происходит что-то страшное. Она прижалась лбом к стеклу.
— Ее подожгли! — сказала индианка. — Наверняка тот, кто требовал мести. И эта месть свершилась бы, останься мы там с Кионой.
