— Камни настоящие и стоят целое состояние, — коротко отвечал Джонсон. — Проституция и торговля наркотиками дают хороший доход.
— Это все мое! — крикнула Лоретта. — Скарлетт так и сказала: если со мной что-то случится, можешь взять все.
— Значит, это все-таки был несчастный случай? — поймал ее на слове детектив.
Девушка с отчаянием смотрела на свои сокровища. Эдвард же, рассмотрев ее получше, поразился ее красоте. У Лоретты были черные глаза, волнистые, черные как ночь волосы и ярко-красные, чувственного рисунка губы. Поймав на себе его взгляд, молодая испанка заговорила:
— Мне нужны деньги. Хочу вернуться в Европу, в Мадрид. Там у меня старший брат и дядя. Я им написала и получила ответ. Родные меня ждут.
Она презрительно посмотрела на детектива, который все это время рылся в саквояже.
— Там одежда, не помните! — потребовала она.
Роберт Джонсон выпрямился во весь рост и грозно посмотрел на нахалку. И дело бы не кончилось взглядом, но мистер Вулворт знаком попросил его помолчать.
— Мисс, я взываю к вашему чувству справедливости, — мягко начал он. — Лисбет рассказала мне некоторые факты из вашего прошлого, и я понимаю, почему вы были так привязаны к миссис Тернер. Но если вы планируете вернуться в Испанию, к родным, зачем обвинять мою дочь? Она уверена, что вы все видели, и только вы одна можете ее оправдать.
Лоретта, которую эти слова взволновали, встала на колени возле чемодана и спрятала туда драгоценности. Потом передернула плечами и тихо сказала:
— Скарлетт увлеклась вашей Лисбет, и я ревновала, страшно ревновала.
— Допускаю. Но есть кое-что, чего вы не знаете, — продолжал Эдвард Вулворт. — Лисбет ждет ребенка от своего мужа, который погиб в море. Мистер Джонсон — ее свекор. Так вот, отправив невиновную в тюрьму, вы не воскресите свою благодетельницу, принявшую вас под крыло ребенком. Я предлагаю сделку. Но надо успеть до приезда полицейских, которые неизбежно перевернут эту квартиру вверх дном.
Лоретта гибким движением выпрямилась, всмотрелась в благожелательное лицо собеседника, внушавшего меньше страха, чем детектив с его резкими манерами.
— Что за сделка? — шепотом поинтересовалась она.
— Отвезите свои вещи в надежное место, к примеру в камеру хранения на вокзале. Затем вы откажетесь от первичных обвинений, скажете, что вас замучила совесть или что сперва неверно истолковали то, что произошло на балконе. Я оплачу услуги адвоката, если у полицейских будут к вам претензии. Очень скоро вы сможете уехать в Европу, и очень состоятельной особой.
— Почему я должна вам верить? Что, если вы донесете на меня за кражу?
— Цель у меня одна, мисс, — это чтобы Лисбет была рядом со мной и моей супругой. Трагедия очень повлияла на мою дочь, но, по ее заверениям, ей пришлось обороняться, чтобы не погибнуть.
У Лоретты задрожал подбородок, уголки губ печально опустились.
— Я это знаю, мистер Вулворт. Я услышала крики, вбежала в гостиную и все видела. Скарлетт даже посмотрела на меня в последний раз, прежде чем упасть в пустоту. Это было ужасно — она сделала это сама. Ваша дочь ни при чем.
— И вы засвидетельствуете это, Лоретта? — требовательно спросил Эдвард.
— Да, засвидетельствую.
Роберт Джонсон наконец вздохнул с облегчением. Он вышел из квартиры и направился к лифту. Элизабет действительно беременна, доктор Фостер подтвердил это час назад. Ребенок должен появиться на свет в марте 1900 года. Для детектива отныне ничего важнее в мире не было, нежели это хрупкое обещание новой жизни, зачатой его покойным сыном.
А еще через час Мейбл и Элизабет сидели в гостиной. Молодая женщина устроилась возле камина, в котором Норма недавно первый раз этой осенью развела огонь. Язычки пламени танцевали, атакуя сухую древесину, и их золотистый свет придавал комнате особое очарование.
— Теперь мы должны думать о будущем, Лисбет, — сказала Мейбл. — Тебя оправдают, Эдвард в этом совершенно уверен. Да и мистер Джонсон перед уходом выразил то же мнение.
— Для меня это огромное облегчение, ма. Но ты, что сейчас чувствуешь ты? Ты была очень привязана к Скарлетт, и ты часто говорила, что она помогала тебе, когда я уехала.
