Мариетта замолчала, задумалась. На лбу у нее поблескивали капельки пота — стояла сильная жара. От мускусного запаха ее тела у Жюстена проснулось желание. Он то и дело поглядывал на ее шею и грудь, сколько ее было видно в открытом вороте блузки. После многомесячного воздержания сдерживать телесные порывы было ох как нелегко… Смущенный, Жюстен отломил веточку с куста бирючины.
— Я завтра уезжаю. На поезде в Вуарт. До Сент-Этьена, где расквартирован полк, два дня пути.
— Не представляю, где это, — отозвалась молодая женщина. — Ты насовсем в солдаты?
— Нет, у меня срочная служба. Сент-Этьен — это в департаменте Луара, Мариетта. Недалеко от Лиона.
— И где Леон, я тоже не знаю. Наверно, возле моря, потому что твоя Элизабет говорила, ты подался в моряки. Прошлым летом, перед моей свадьбой…
Трудно было представить, зачем Элизабет понадобилось придумывать эту историю с морской службой. Тем временем Мариетта продолжала:
— Она дала денег на красивое платье, еще подарила браслетик и два золотых луидора.
— Это дело хорошее. Кстати, ты знаешь, что она тоже замужем и сегодня уплывает в Америку?
Как Жюстен ни старался, отчаяние явственно улавливалось в его голосе. Он вздрогнул, когда Мариетта неожиданно обвила руками его шею и жадно поцеловала в губы.
— Ты мне нравился, — призналась молодая женщина, с трудом переводя дух. — Всегда нравился, Жюстен. Если хочешь, чуть позже увидимся!
— А Бертран? А твой малыш? — возразил Жюстен, борясь с пожиравшей его похотью. — Нет, Мариетта, не надо.
Уязвленная, она хотела было встать, но он удержал ее за руку.
— Ты в замок? — спросил Жюстен.
— А куда же еще, глупый? По вторникам хожу стирать рубашки мсье Лароша.
— Тогда у меня к тебе большущая просьба, Мариетта. Можешь раздобыть фотокарточку Элизабет? Для меня это была бы огромная радость. Наверное, я больше никогда ее не увижу. А так будет память…
— Так сам и иди! — возмутилась Мариетта. — Говорят, ты сын хозяина, бери что хочешь.
— Мариетта, ну пожалуйста! У меня свои резоны не попадаться Ларошу на глаза, отец он мне или нет!
Молодая женщина долго смотрела на него, рассерженно вздыхая — как, впрочем, и всегда, когда что-то было не по ней.
— Ну ладно, попробую! Но в гостиную мне хода нет, и хозяин запирает все комнаты на ключ. Если меня застанут шныряющей по дому, крику будет!
Я уж не говорю о том… — она осеклась.
— О чем, Мариетта? — моментально вскинулся Жюстен. — Ларош поднял на тебя руку?
Глаза у молодой прачки моментально заблестели, и она смахнула слезинку.
— Старый хрыч! В него будто дьявол вселился! Взял меня силой этой весной, и с тех пор отказать ему я не смею. Этой змеи, новой горничной Алин, видно, ему не хватает. Уложил ее в свою постель, и эта рыжая потаскуха теперь корчит из себя госпожу. В прошлый вторник, представь, приносит мне в стирку свое исподнее! Я разозлилась и как швырну его ей в морду! А хозяин — тот только хохочет.
Ощущая, что начинает ненавидеть Лароша, Жюстен в то же время искренне сочувствовал Мариетте. В деревне ее, конечно, считали легкодоступной еще в те времена, когда они с ней весело проводили время в конюшне. Но, если задуматься, она всего лишь делала, что хотела, а ханжи такого не прощают… Притянул ее к себе, стал утешать:
— Ларош не имеет никакого права тебя принуждать. Не ходи к нему, работай преспокойно на своей ферме. Помогай мужу, заботься о ребенке.
— Если я тебя послушаю, то получу взбучку уже от Бертрана! Не вмешивайся, куда не надо, Жюстен. Я пока что справляюсь. И лишней денежка не бывает!
— Мариетта, мне тебя жаль! Ты мне тоже очень нравилась. Ты была мой лучик солнца, когда приходила утром ко мне в конюшню. И мы, если помнишь, не скучали… Я даже обещал жениться, если ты понесешь.
— Ты хороший парень, я знаю. Все, хватит болтовни, мне пора! Может, и получится стащить для тебя фотокарточку. Поджидай меня сегодня ближе к ночи за конюшнями. Коля', новый конюх, рано ложится, так что ты с ним не столкнешься. Хоть попрощаемся по-людски…
Она вскочила на ноги, одернула юбку. Жюстен понял, что дальнейшие уговоры бесполезны. И еще больше разозлился.
