- Вы живете в том громадном красивом доме возле Сентрал-парка? - поразился мальчик.
- Да, Тони, а могла бы вырасти по соседству с вами, потому что десять лет назад твой папа подыскал жилье для моего в этом же квартале. Ты тогда был совсем крошкой, и я бы помогала твоей маме.
- Вы все это помните? - всплеснула руками Леа.
- Память вернулась ко мне пару дней назад. И я так и не поняла, действительно ли я это забывала - все, что случилось, когда мне было шесть. Может, воспоминания просто спали в моем сознании.
Леа повнимательнее присмотрелась к девушке. Все в ней: изысканная речь, манеры, дорогая одежда - выдавало леди из обеспеченной семьи.
- И у вас, мадам, я чувствую себя… на своем месте, в отличие от того дома, - быстро договорила девушка.
Миранда, которая все это время дулась, заплакала. Мать ласково подтолкнула ее в сторону соседней комнаты.
- Пойди поиграй, Миранда. Тони, займись сестрой, а мы с мадемуазель пока спокойно поговорим.
Черноволосая малышка выглядела такой робкой и обиженной, что Элизабет умилилась. Она сняла золотой браслет с красивыми вставками из бирюзы и протянула его ребенку.
- Держи, это подарок. Я взяла твою подвеску, но теперь у тебя есть это, - очень ласково проговорила она.
- Не надо! Это слишком красивая вещь для такой маленькой девочки, - испуганно возразила Леа. - Не приведи господи, она его потеряет!
- Очень вас прошу, не спорьте! Для меня это удовольствие. Я так рада, что крестильный медальон мамы снова у меня! Бери браслет, Миранда!
Тони присвистнул от восхищения, а потом увел сестренку, онемевшую от радости, в соседнюю комнату. Леа пожала плечами.
- Батист не захочет принимать такой дорогой подарок, - со вздохом сказала она. - Но я попробую его уговорить.
И энергичная сорокалетняя Леа, дама с пылким темпераментом, приняла такой воинственный вид, что ее гостья невольно засмеялась. Сомнений не было: супруг покорится беспрекословно.
- Я должна вам отдать еще одну вещицу, - сказала Леа. - Батист подобрал ее в том переулке, где напали на вашего отца. Когда полиция закрыла дело, мы ее у нее забрали.
Она выдвинула ящик шкафа, достала конверт. Там оказалась медная пуговица.
- Смотрите, на ней выгравирована символика компаньонов-плотников.
Элизабет взяла пуговицу в руку и долго сквозь слезы ее рассматривала. Она попыталась вспомнить отцовский пиджак, но не смогла.
- Вы точно знаете, что его в тот вечер убили? - слабым голосом спросила она. - Я надеялась на чудо.
- Несколько дней спустя из Гудзона выловили труп, моя хорошая, и на нем была одежда как у твоего отца.
- Я об этом знаю. А теперь, Леа, пора мне рассказать вам, что произошло со мной.
- Я вас слушаю. Но сперва сварю-ка я нам хорошего кофе…
Замок Гервиль, в тот же день, в 6 вечера
В Шаранте давно стемнело к тому моменту, когда юная Элизабет Дюкен пригубила чашку с кофе по другую сторону Атлантики, у Леа Рамбер дома.
Адела Ларош, сидя возле камина в гостиной, без интереса листала «Иллюстрасьон»[37], занимательное и дорогое издание, которое выписывал для нее супруг.
- Мне задернуть двойные шторы, мадам? - спросила Мадлен, которая только что принесла дрова в большой плетеной корзине.
- Да, будьте так добры. А потом принесите мне бокал портвейна. Настроение у меня сегодня очень мрачное.
Домоправительница отвернулась, пряча насмешливую улыбку. Хозяйка сроду не была жизнерадостной и под этим предлогом злоупотребляла портвейном. В вестибюле послышались энергичные шаги, и в гостиную вошел Гуго Ларош. Жестом, не допускающим возражений, он отправил Мадлен из комнаты. Та не спеша двинулась к двери, выходившей на черную лестницу.
- Ты вернулся? - воскликнула Адела, как только они с мужем остались наедине. - Все подтвердилось? Это она?
Вот уже неделю Адела жила этой безумной надеждой.
- Фред Джонсон обещает дать окончательное заключение в ближайшие дни. После полудня пришел его ответ на мою вчерашнюю телеграмму. Он считает, что нашел наконец нашу внучку и что теперь ее зовут Лисбет Вулворт.
Ларош наклонился над креслом жены и поцеловал ее в лоб, обрамленный белокурыми, чуть тронутыми сединой кудряшками. Однако Адела не спешила радоваться.
