Элизабет последовала за ними в гостиную, ни разу не разомкнув губ. Эдвард и Мейбл устроились на софе, Элизабет села напротив. Новогоднее деревце сияло во всей красе, огоньки отбрасывали золотистые отблески на гирлянды и разноцветные стеклянные шарики.
- Ты очень сердишься, Лисбет, - начал Эдвард, - я понимаю причину и ни в чем тебя не упрекаю. Это чистая правда: мы действовали исключительно в твоих интересах, Мейбл и я.
Последовала неловкая пауза. Но пути назад у него не было после стольких лет, на протяжении которых они обманывали и родственников, и близких друзей.
- Спрашиваешь, кто тебя разыскивал? Француз по имени Гуго Ларош. Его объявления публиковали многие нью-йоркские газеты. Он обещал большое вознаграждение любому, кто располагает сведениями о его внучке, Элизабет Дюкен. Из объявления следовало, что она пропала вечером 7 ноября после бандитского нападения на ее отца Гийома Дюкена, компаньона-плотника, - девочка шести лет от роду, брюнетка с голубыми глазами.
- Дюкен… Ну конечно! - с трудом выговорила Элизабет, глотая слезы.
Это была фамилия ее родного отца, драгоценный элемент головоломки, которого ей недоставало. Дыхание девушки участилось, настолько ее взволновали слова «компаньон-плотник».
- Все сошлось, - подхватила Мейбл, едва сдерживая слезы. - Когда на следующий день после несчастного случая ты смогла поговорить с Бонни, ты рассказала, что твоему папе сделали больно.
И я испугалась. Ты была очень слаба, болела всю зиму, я сегодня тебе уже рассказывала. И я упросила Эдварда не встречаться с этим человеком.
- А я уступил ее мольбам, Лисбет. Не сразу, после многочисленных споров, потому что совесть у меня не была чиста.
Вулворт снова помолчал. Потом, глядя на огонь, продолжил:
- К этому времени я уже очень тебя любил. Как и Мейбл…
- Не сердись на нас, милая, - стала уговаривать та. - Я потеряла покой! Ты уже начала понемногу к нам привыкать, ты улыбалась, играла с игрушками, учила наш язык. И, скажу честно, я сжигала те проклятые газеты, как только они попадались мне на глаза.
Эдвард Вулворт кивнул, соглашаясь с женой, а потом, к ее удивлению, сказал:
- Одну я все же сохранил в сейфе - это один из номеров «New York Times». Если захочешь посмотреть, Лисбет, я покажу.
- Не сейчас, нам это ничем не поможет, - отозвалась девушка. - Я его вспомнила. Моего деда по материнской линии, Гуго Лароша. Нужно будет поблагодарить Питера Форда: из-за его оплошности ко мне вернулась память, наверняка вследствие потрясения! Но как вы осмелились совершить подобное? Мой дед приехал из Франции, чтобы меня разыскать, и ему пришлось возвращаться восвояси с мыслью, что меня нет в живых!
Мейбл глотнула виски из стакана, который заблаговременно для себя приготовила. Ее сотрясала нервная дрожь.
- А вдруг этот человек, Гуго Ларош, знал, что случилось с папой? Что, если он приехал в Нью-Йорк, чтобы ему помочь? Я была еще очень мала, когда стала свидетельницей той жуткой сцены в переулке! Я вынуждена была бежать, но ведь отец мог спастись и тоже начать меня искать!
- Не так быстро, милая, угомонись! - попросил Эдвард. - Я ходил в гостиницу «Челси» на Манхэттене, где остановился твой дед. Этот адрес он указал в качестве контактной информации. Это было через два дня после публикации первых объявлений. Моей целью было понаблюдать за этим иностранцем со стороны. Коридорный в гостинице мне его показал. Ларош мне сразу не понравился: суровое лицо, надменный взгляд… Я не нашел в себе сил отдать тебя ему.
Тебя, такую ласковую и беззащитную! Выходя из отеля, я уже принял решение.
Вулворт умолк с виноватым видом, нервно потирая руки. Мейбл окинула его нежным взглядом.
- Лисбет, я виновата много больше, чем Эдвард, - призналась она. - Несколько недель я его уговаривала! Да, он решил оставить тебя у нас, но его терзала совесть. Он думал, что поступает плохо, даже очень плохо, а я, наоборот, уверяла, что ты с нами счастлива и делаешь нас счастливыми. При этом мы жили в постоянном страхе, что этот француз нападет на твой след. Он ведь мог надолго задержаться в Нью-Йорке! Мы выезжали исключительно в экипаже, и я старательно прятала твои кудри под капюшоном зимой и под соломенными шляпками летом. Так и прошло несколько лет.
