Она умолкла, взволнованная, с полными слез глазами, а потом продолжила:
- Ты прижалась ко мне и сказала мне: «Мама», да, «мама» по-французски. Это был прекраснейший день в моей жизни. А потом мы были очень счастливы с Эдвардом, ведь у нас появилась наша чудесная, любимая дочурка!
- Ма, ты могла бы мне все это рассказать задолго до сегодняшнего вечера, - с упреком произнесла Элизабет, целуя Мейбл, которая встала, чтобы крепко-крепко ее обнять.
- Не хотелось волновать тебя без надобности. Доктор рекомендовал больше не говорить с тобой о прошлом.
- Но сегодня я снова о нем думаю, ма. Я даже спрашивала у Бонни… Мне вдруг захотелось вспомнить все, что осталось в памяти о детстве, о том, что со мной было до вас, до Нью-Йорка. Я подумала, что это важно.
Это признание несколько испортило настроение Мейбл. Она побледнела, прикусила нижнюю губу.
- Полагаю, это соблазн, перед которым никто не смог бы устоять. Эдвард часто говорит, что разум человека - поразительная машина, полная тайн. Мы обсудим это с твоим отцом. А, вспомнила: надень сапфировое колье, оно тебе очень идет!
- Хорошо, ма, надену. Я скоро!
Оставшись одна, девушка открыла шкатулку с драгоценностями. Перспектива бесконечного застолья в обществе абсолютно незнакомого человека подпортила прекрасные впечатления от их с Бонни утренней вылазки.
- Интересно, в каком важном деле этот адвокат помог родителям? - вполголоса спросила она себя.
Кончиками пальцев Элизабет приподняла сапфировое колье, подаренное ей в прошлом году. Когда она уже собиралась открыть серебряную застежку, она вдруг заметила оловянного солдатика - наполовину скрытого под черной бархаткой с подвеской-камеей.
При виде фигурки с полустертой раскраской у нее комок подкатил к горлу. Элизабет взяла ее в руку, внимательно осмотрела.
- Барабанщик, - прошептала она. - Если верить Бонни, я в детстве всегда держала его под подушкой. И очень берегла. Откуда он взялся?
Девушка задумалась, но, сколько ни искала она в памяти, так ничего и не вспомнила.
- Ну и ладно! - тихо проговорила она.
Элизабет улыбнулась, вернувшись мыслями к их утренней прогулке. Они с Бонни дошли до самого Сентрал-парка. Трава и деревья покрылись тончайшим инеем, ледяной ветер пах снегами.
«Мы накупили возле карусели пончиков, и я даже прокатилась на деревянной лошадке, хохоча от удовольствия!»
К щекам прилила горячая волна, стоило Элизабет вспомнить незнакомца, который смотрел на нее как зачарованный, когда она спускалась с карусельного круга. Юноша лет двадцати - ну, или ей так показалось - с эбеново-черными волосами, в сером костюме, пальто, отделанном черным каракулем, и шляпе.
«И он мне кивнул! А его глаза… Такие карие, с золотом… У меня коленки задрожали, когда я поняла, что он на меня смотрит!»
Ее сердечко, прежде ничего подобного не знавшее, забилось в странном предвкушении, источник которого был Элизабет неизвестен. Бонни, заметившая ее волнение, причина которого была очевидна, решила немедленно возвращаться.
- Вы слишком невинны, мадемуазель, - буркнула она. - Легкая добыча для любого охотника за приданым!
Закрыв глаза, Элизабет тяжело вздохнула. Она была смущена, взволнована.
Но стоило ей стиснуть солдатика в ладони, как завеса памяти разорвалась.
Нахлынули картины прошлого, быстро сменяя друг друга. Белые занавески, а потом и вся погруженная во мрак комната, огромный платяной шкаф с резными дверцами, которые открываются и закрываются. Затаив дыхание, она припомнила свой ужас, но потом кто-то пришел и стал ее успокаивать низким, очень ласковым голосом: «Держи! Это оловянный солдатик, мой любимый. Он играет на барабане. Он будет защищать тебя в пути, а если опять испугаешься, скажи ему, чтобы позвал меня. Я приду и спасу тебя!»
Вся дрожа, Элизабет открыла глаза, слегка удивленная тем, что находится в своей красивой спальне в Дакота-билдинг. Перед ее внутренним взором промелькнуло лицо маленького белокурого мальчика, который гладит ее по руке через ограждение детской кроватки.
- Жюстен! Его звали Жюстен, теперь я вспомнила. Нет! Не может быть. Что, если это всего лишь сон? Уж эти мои сны, мои страшные сны… Сколько мои ма и па со мной из-за них намучились!
