Замок Гервиль, в тот же день, в три пополудни
Гуго Ларош за прошедшие десять лет поседел и набрал вес. Причину этого он усматривал в своем горе и глухой ярости, снедавших его до сих пор, причем дурное настроение он часто срывал на жене и работниках. Адела, впрочем, давно пропускала его стенания мимо ушей. Она была моложе и добрее супруга, поэтому посвятила себя благотворительности - чтобы загладить вину перед Катрин.
- Мою вину и твою, Гуго, - в который раз сказала она за обедом, сидя тет-а-тет с супругом в просторной тихой столовой. - Я это осознала благодаря нашему кюре. Это мы виноваты, что дочка и Гийом уехали. Это случилось из-за нашего презрения, нашей несговорчивости!
Ларош поморщился, возвел очи к небу. Адела продолжала причитать:
- То невероятное предложение, что ты сделал зятю, когда они в последний раз у нас ужинали, - ты с ним опоздал. Нужно было подумать об этом сразу после их свадьбы.
Только Богу известно, сколько раз Гуго Ларош выслушивал этот рефрен за последние десять лет! И неизменно отвечал:
- Прекрати себя изводить этими «если» и угрызениями совести. Гийом мечтал о приключениях, как он покорит Новый Свет, и заплатил за это ужасную цену. Быть убитым в переулке через несколько дней после смерти жены!
- Может, наша дочь позвала его с небес? - воскликнула Адела. - Они так любили друг друга, и жестокая судьба снова их соединила.
- Чушь! - зло прикрикнул на нее супруг.
Как бы то ни было, в эту зиму 1896 года страсти поулеглись под столетней крышей старого замка. Ларош приобрел новые земли, а доходы, получаемые от виноградников и продажи виноградной водки, возросли, к его полному удовлетворению. Каждый день он выезжал на сером крепком жеребце по кличке Галант, которого сам объездил.
- Съезжу в Руйяк, - объявил он и сегодня, глядя на стол с остатками обильного обеда. - Жюстена я предупредил еще утром, когда заходил в буфетную, и он уже должен был оседлать Галанта.
Этот парень - действительно отличный конюх. Не знаю, как и благодарить Мадлен, которая мне его порекомендовала.
- Молчаливый юноша, явившийся бог знает откуда, - в тон ему произнесла Адела. - И ты, мой бедный друг, без опасений принимаешь его под свое крыло!
- Жюстен любит лошадей, умеет управлять ими и ухаживать за ними - в отличие от этого болвана Венсана.
- Гуго! О мертвых плохо не говорят. Тем более что жандармы так и не разобрались в обстоятельствах смерти.
- Человек не становится лучше оттого, что лежит в шести футах под землей, дражайшая моя супруга, - иронично отозвался хозяин замка. - Венсан был негодяй и, несомненно, получил по заслугам.
Адела пожала плечами, она устала бороться с душевной холодностью супруга. Однако он что-то зачастил в Руйяк, главный город кантона, и она уже начала подозревать его в неверности.
- Гуго, уж не попал ли ты под чары какой-нибудь юной, прекрасной и… небескорыстной девы? - Свой вопрос она сопроводила высокомерным взглядом. - Не хочу стать посмешищем всего нашего края. Будь со мной честен. Ты там бываешь несколько раз в неделю.
Ларош чуть не выронил чашку, которую как раз поднес к губам. Смех его прозвучал натянуто, горько. Жена уставилась на него, злясь на себя: она осознавала, что эти слова продиктованы скорее ревностью, нежели любовью.
- Лезут же в голову всякие глупости! - бросил он. - Бог свидетель, я был куда более верным мужем, чем многие. Конечно, случалось, и я выкидывал коленца, но это было давно. Сейчас демоны страсти меня больше не тревожат. Верь мне, Адела. Смерть Катрин ранила меня глубоко, и я до сих пор не могу успокоиться, пойми, не могу!
Движением ресниц жена с ним согласилась. Это была и ее мука, все эти долгие десять лет.
- По какому же делу ты едешь в Руйяк, Гуго?
- По делу, которое я скрывал от тебя, чтобы не растравлять сердечную рану и не давать ложных надежд.
Что ж, Адела, пора тебе узнать правду. Я не прекращал своих поисков!
