Элизабет не прислушивалась к крикливому голосу их соседки по спальному отсеку. Взгляд ее небесно-голубых глаз был прикован к мишке по имени Гарро. Медведь раскачивался, стоя на задних ногах и повернув косматую голову к скрипачу.
- Ты заметила, - шепнул Гийом, - что дрессировщик привязал к его передней лапе бубен?
- Да! И он наверняка научил животное на нем играть, - отвечала Катрин.
Мгновение - и полилась ритмичная, веселая музыка. Дрессировщик исполнял польку на гармонике, скрипач ему подыгрывал. Послышались одобрительные возгласы, дети захлопали в ладоши.
- Танцуй, Гарро! - приказал Альфонс Сютра, звучно раскатывая звук «р».
Медведь принялся кружиться на месте. Он качался, приоткрывая пасть, хотя кожаный намордник с него снять и не подумали, потом стал бить в бубен.
Гром аплодисментов, смех только усилились, когда колоритный горец в своей неизменной черной шляпе громко запел народную песню на патуа[10].
- А он мне нравится! - Колетт прыснула. - Может, и свидимся как-нибудь в Нью-Йорке.
И она заговорщицки подмигнула Катрин. Молодая женщина ответила легкой улыбкой. Она радовалась, что у Элизабет хорошее настроение. Малышка же настолько расхрабрилась, что вскочила и вошла в круг, образованный Леонаром, Полем и двумя девочками. Гийом тоже залюбовался оживленным личиком своей принцессы. Ее темносиняя саржевая юбка порхала вокруг ножек с круглыми коленками, черные прядки выбились из-под ситцевого чепца. Беззаботное выражение лица придавало девочке еще больше очарования.
Каждый раз, поворачиваясь к медведю лицом, Элизабет дружески ему улыбалась. Гарро продолжал танцевать, попадая в ритм. Зрители хлопали, и огромный зверь, услышав привычные для него громкие крики «Браво!», начал кланяться раньше, чем было запланировано.
- Благодарствую, дамы и господа! - воскликнул дрессировщик. - Вы аплодируете опасному пиренейскому хищнику, грозе пастухов и овец! Смотрите, какой он стал послушный. Мой лучший друг! Да-да, самый лучший!
И в качестве эффектной концовки горец приобнял медведя и похлопал его по плечу, а тот в ответ заключил его в свои объятия. Послышались крики ужаса, но уже в следующую минуту Гарро снова раскланивался.
- У тебя есть мелкие монетки? - спросила Катрин у мужа. - Этот человек их заслужил. А теперь идем вниз, я продрогла.
- Твоя правда, к вечеру похолодало. Корабль теперь плывет севернее, это самый короткий морской путь, - пояснил Гийом.
Из кармана он вынул три монетки. Альфонс Сютра уже обходил публику со шляпой. Прибежала Элизабет и бросилась обнимать Катрин. Девочка часто дышала, и вид у нее был совершенно счастливый.
- Так было весело, мамочка! - сбивчиво заговорила она. - Мсье со скрипкой - пусть бы еще играл! Это так красиво! И небо тоже красивое, все в звездах, посмотри!
Катрин подняла глаза к бескрайнему небосводу, почти черному, усеянному миллионами ярких точек. Полумесяц, казалось, висел на самой верхушке мачты. Море было очень спокойное, волны тихо-тихо плескались о корпус судна.
Вернулся Гийом вместе с Жаком, мужем Колетт. Бывший шахтер выпил лишнего. Супругу он застал за приятным разговором с дрессировщиком медведей, который как раз пересчитывал выручку. Гармонии моментально пришел конец.
- Коко! - завопил он. - Стоит отвернуться - и ты уже шашни крутишь! Нашла с кем связаться - голь подзаборная! Я ему сейчас расскажу, что об этом думаю! Тебе, потаскухе, удержу нет!
- Он хотя бы не напивается каждый божий день! - возразила Колетт.
Жак набросился на жену, но та ловко увернулась, несмотря на свою дородность. Их перепуганные сыновья подняли крик.
- Эй ты, иди сюда, я тебе рожу-то подправлю! - продолжал орать Жак.
Альфонс Сютра замахнулся своим посохом с железной оковкой, обороняясь.
Медведь в панике заворчал, натянув цепь.
- Прекрати, Жак! Сейчас же! - надрывалась Колетт, красная от стыда.
Дрессировщик ударил забияку Жака по плечу, но тот выхватил посох и отшвырнул в сторону, потом нанес удар кулаком не целясь, наугад.
Подбежали матросы и принялись их разнимать. Невольные зрители этой стычки разделились: одни приняли сторону мужа, другие - дрессировщика. Толпа загудела, и стало ясно: назревает драка.
