«Мадлен должна уйти, - мысленно твердила она. - Бонни поможет мне это устроить. Я знаю, как изобличить эту мерзавку!»
Она пустила лошадь галопом по дороге вдоль Шаранты. Над зеленой речной водой, подсвеченной бледными лучами солнца, парили клоки тумана.
«Не могу сказать наверняка, мадемуазель, - шепнула ей на ушко гувернантка еще вчера, у кровати больной. - Я неплохо разбираюсь в травах и вдруг подумала, что, если мадам Ларош приняла какое-то снадобье на основе наперстянки, это могло вызвать сердечный приступ. Чудо, что она не умерла!»
Эта мысль не шла у юной наездницы из головы.
Замок Гервиль, в тот же вечер
Гуго Ларош не ужинал в столовой с того дня, как его супруга чуть не умерла. Сегодня Элизабет попросила его составить ей компанию, и он с радостью согласился: приятно хотя бы ненадолго вернуться к нормальной жизни…
Он понятия не имел, что задумали его внучка и Бонни, дабы на весь день выдворить Мадлен из комнаты Аделы в кухню. В доме Ларошей прислуга повиновалась беспрекословно, и Жермен было приказано самостоятельно приготовить еду для хворающей госпожи.
Мадлен получила распоряжение особого рода: Элизабет попросила подать к ужину блюдо из летних трюфелей и утиного филе, которое только та умела готовить. Следует отметить, что со вчерашнего дня юная госпожа и домоправительница друг друга сторонились.
«Знать бы, подслушивала дрянная девчонка под дверью или нет! - тревожилась одна. Нет, конечно, иначе давно бы уже донесла хозяину…»
«Неужели она и правда преступница? - спрашивала себя другая. - Она вправе требовать справедливости для Жюстена, если он ее сын, но зачем убивать бабушку?»
Внутреннее напряжение никак не отражалось на красивом, с нежной, как персик, кожей, личике Элизабет. К ужину она надела чудесное летнее платье из сиреневого шелка, фасон которого подчеркивал ее грудь и тонкую талию.
- Дитя мое, ты сегодня очаровательна, - похвалил ее Ларош. - Видеть тебя такой элегантной - большое утешение.
Они вдвоем сидели за овальным столом, покрытым белой камчатной скатертью. Серебряные столовые приборы и хрустальные бокалы сверкали в свете свечей, установленных в бронзовые подсвечники. Ветерок через открытые окна приносил в комнату запах августовских цветов, играл легким тюлем занавесок.
- Понять не могу, почему Жюстен вдруг взял и ушел, причем тайком, как вор. Я так на него полагался! - продолжал хозяин дома. - И почему выбрал день, когда я чуть не лишился супруги? Полагаю, мое разочарование тебе понятно!
- Конечно, дедушка.
- Тебе он ничего не говорил? Вы часто выезжали вместе.
- Думаю, случилось что-то, из-за чего он вынужден был так поступить, - ответила Элизабет.
Сначала Мадлен подала им заливное со свежими огурцами и яйцом и теперь как раз вернулась, чтобы убрать закусочные тарелки. Элизабет смерила ее ироничным взглядом, от которого у домоправительницы по спине пробежал холодок. Гуго Ларош ничего не заметил. Он с мечтательным видом смотрел на мягко поблескивавшее жемчужное ожерелье у девушки на шее.
- Поторапливайтесь, Мадлен! - распорядилась Элизабет.
- Слушаюсь, мадемуазель.
- Будь к ней поснисходительнее, - пробормотал помещик. - Зная Мадлен, я уверен, что она близко к сердцу принимает болезнь госпожи. И, если уж мы об этом заговорили, боюсь, Адела не сможет встать с кровати еще много недель, если не месяцев.
- Мы с Бонни о ней позаботимся, дедушка, на этот счет не волнуйтесь. Я буду проверять все, что ей приносят из еды, и то, что приносят вам, тоже. Представьте, я сегодня наблюдала за приготовлением заливного и даже за нарезкой овощей!
- Боже правый, зачем? Что ты задумала?
- Я стараюсь быть осмотрительной, и вы скоро поймете, в чем причина. А пока… Почему бы вам не предложить Мадлен, когда она вернется, разделить с нами трапезу?
- Ты совсем спятила? Мне хватает забот, Элизабет, и я не желаю ужинать в обществе прислуги. Надо как можно скорее нанять нового конюха вместо Жюстена, а это будет непросто. Этот шалопай сбежал, никого не предупредив.
Сердце в груди у Элизабет стучало слишком сильно и быстро. Внезапно она испугалась, что зря все это устроила и рискованный план не сработает. Куда проще было бы все рассказать деду, чтобы он потом сам допросил Мадлен. Однако тогда Элизабет не смогла бы проверить факты, которые ей представлялись очень важными.
