Лежа на носилках, он казалось спал невинным сном младенца. Заглянув поглубже под простыню, Дайна увидела три или четыре красных пятна у него на груди. Зашатавшись, она выставила в сторону руку, чтобы удержать равновесие, и Бонстил поддержал ее.
— Что произошло?
— Давай уйдем отсюда, — ответил он, — и я расскажу тебе.
Он отвез Дайну дальше по шоссе на пляж. Выбравшись на песок, она сняла сандалии, а лейтенант остался в ботинках. Справа от них десяток ребят, чью кожу покрывал изумительный бронзовый загар, играли в волейбол. За их спиной девушки в купальниках и парни в плавках раскатывали по дымящемуся асфальту на скейтах под музыку диско, такую же плотную, как и вереница машин, выстроившихся на Оушн-авеню. Этот пляж находился к Венне, чем в Пасифик-Палисайд.
— Психиатры были правы в одном, что касается Модреда, — голос Бонстила звучал устало и мрачно на фоне музыки. — Ему хотелось, чтобы его поймали. — Он сунул руки в карманы. — Он оставлял нам улики, но либо они были слишком замаскированными, либо мы оказались такими тупицами. В любом случае мы не приблизились к разгадке. Тогда он позвонил нам и назначил встречу. Мы не сомневались в том, с кем имеем дело, потому что он рассказал нам кое-что по телефону... сообщил детали преступлений, которые мог знать только убийца. — Бонстил угрюмо рассмеялся. — Он совсем не был застенчивым. В тот момент. Он рассказал нам все.
Вздохнув, он отвернулся от Дайны и посмотрел в туманную даль над морем.
— Господи, — произнес он с отвращением. — Мы ведь знали, как он опасен, и все же я подставил ему двух своих людей.
— Бобби, откуда тебе было знать, что так обернется?
— Откуда мне было знать? Откуда мне было знать? — с издевкой повторил он за нею следом. — Наш капитан сказал то же самое. Он был чертовски любезен и непридирчив по этому поводу. «Послушай меня, Бонстил, — заявил он мне. — У медали есть оборотная сторона. С маньяком покончено раз и навсегда. Я уже созванивался с газетчиками. Твои ребята пали, выполняя свой долг. Они настоящие герои». — Бонстил провел рукой по волосам.
— Герои, — фыркнул он. — Они погибли из-за глупости.
— Не из-за своей храбрости?
— Они были слишком молоды, чтобы быть храбрыми. Они просто недостаточно быстро соображали. — Не выдержав, он наконец взглянул на Дайну и кивнул. — Да, они были храбрыми ребятами.
— И они были твоими людьми. — Она не сводила с него глаз. — Поэтому ты винишь себя за их смерть.
— Они находились в моем подчинении!
— Ты сделал все, чтобы защитить их?
— Мне следовало знать, что у этого сумасшедшего будет при себе спрятано оружие. Он стоял, подняв руки вверх. Я приказал Форейджеру и Кайсу выйти из укрытия и взять его. Он ухмылялся и скалился. Только что его руки были пусты — и вдруг в них откуда-то появился короткоствольный пистолет. Наверно, он висел на резинке внутри рукава. — Серые глаза Бонстила затуманились при воспоминании. — Форейджер и Кайс подошли к этому мерзавцу почти вплотную. Я думаю, они так и не успели понять, что произошло. Услышав первый выстрел, я приказал снайперам стрелять. Его отбросило пулями на шесть футов назад, но к тому времени мои ребята уже были готовы. — Он отвел волосы со лба и, как показалось Дайне, украдкой смахнул слезинку с ресниц.
— Ты защитил их как мог, — заметила она. — Того, что случилось нельзя было избежать.
— Теперь ты опять говоришь, как наш капитан.
— Возможно, потому что мы оба смотрим на все это объективней, чем ты.
— А еще потому что тебе, как и ему, не придется разговаривать со вдовами.
— Нет, не придется, — согласилась она. — Однако, ведь это часть твоей работы, верно?
— Вот почему я решил бросить все после того, как это произошло. Я больше не могу так. Я просто трус.
— Устать от чего-либо — вовсе не то же самое, что быть трусом.
Ветер задрал полу его пиджака, так что стала видна подкладка.
— Именно им я и являюсь. Она пожала плечами.
— Тебе просто жаль самого себя.
— И я так думаю.
— Перестань, Бобби. Я устала от Искренних Признаний. Можем мы обойтись...
— Дайна...
— Нет, — отрезала она. — У нас был шанс. Он оказался упущен, и мне представляется, что так лучше.
