«В этом все дело, — решила Дайна, глядя на далекие огни Санта-Моники, просвечивающиеся сквозь туман так, что казалось, будто они горят в небе, — он стареет и потому так беспокоится. С Рубенсом все в порядке. Я знаю. Я чувствую это. Проблемы, о которой он говорил, на самом деле не существует».
— Ты помнишь, что я сказал тебе дома о Берил? — шепотом спросил Рубенс, крепко прижимая ее к себе.
— Что она гений? — Дайна любила, когда он прижимал руки к ее груди. Тогда ей хотелось закрыть глаза и забыться, чувствуя себя в полной безопасности.
— Ты — тоже гений. Я должен отдать должное Дори. — Он рассмеялся. — Он хорошо разбирается в людях и в их характерах.
— В моем характере.
— Да, в твоем. — Он развернул ее, не разжимая объятий, так что они очутились лицом к лицу. На его щеках отсвечивали отблески сигнальных огней яхты: красного и зеленого. Одна половина лица его была освещена лучше другой, и поэтому создавалось впечатление, что они принадлежат разным людям. — Дайна, я никогда не любил никого так, как люблю тебя.
В полумраке ему показалось, что ее глаза расширились; из ее губ вырвался слабый звук, напоминающий вздох и стон одновременно. Ее пальцы гладили его шею, уши, притягивая его голову вниз навстречу своей.
Их губы встретились так внезапно; что Дайна испытала настоящий шок, судорогой пробежавший по ее телу, как если бы она наступила на оголенный провод.
— Как ты лихо отделала Бузза, — сказал он, отрывая свой рот от ее. — Я никогда не видел, чтобы он реагировал так, особенно, имея дело с женщиной. Он не испытывает ни тени уважение ни к кому.
— Знаешь, — ответила она тихо, — наблюдая за собственным отражением, прыгающим в его глазах, — я получила от этого настоящее удовольствие. Он вел себя, как свинья. Мы проводим всю жизнь, находясь во власти у таких людей.
— Ты ведь не делаешь из этого политических выводов, а?
— Политических? Нет. То, что произошло между мной и Буззом, имеет отношение не к политике, а к сексу.
— Как вот это, — сказал он, надавливая пальцами на кончики ее грудей.
— Как вот это. — Она поцеловала его в шею открытыми губами и молниеносным движением языка.
— Как вот это. — Он приподнял краешек ее платья, и его пальцы скользнули вдоль гладкой поверхности ее бедра.
— Как вот это. — Опустив руку, она просунула ладонь между его ног и принялась легонько нажимать, пока не почувствовала ответную дрожь, пробежавшую по его бедрам.
— Давай спустимся вниз, — хрипло проговорил он, — и переоденемся.
— Зачем? — спросила она, смеясь. — Кто нас здесь увидит?
— Ты можешь хоть раз в жизни сделать так, как тебе говорят? — Он шутливо хлопнул ее пониже спины.
Сделав строгое лицо, она поцеловала кончик собственного указательного пальца и прижала его к губам Рубенса. Держась за руки, они спустились по трапу в каюту. Ее лиловый купальный костюм лежал, аккуратно сложенный, на одной из скамеек рядом с толстым полотенцем. Дайна взялась за купальник, и из него вдруг выпал и скатился на пол какой-то вытянутый блестящий предмет.
— Боже мой! — едва сумела вымолвить она, опустившись на колени. Схватив предмет, она поднесла его к глазам, все еще не веря, что это не сон. Он скользил между ее пальцев, становясь похожим на реку света. Это был бриллиантовый браслет. — Дайна подняла голову. — Боже мой, Рубенс.
Он встал на колени возле нее. Наступил момент, когда Рубенс обычно начинал отпускать шутки. Он испытывал неловкость, не только пытаясь выразить такие сентиментальные чувства, но и сталкиваясь с ними в других. Однако на сей раз он был серьезен. Осторожно взяв браслет из рук Дайны, он сказал:
— Я нашел его в «Харри Уинстонс». Это была одна из тех вещей, посмотрев на которую, я сразу решил, что она сделана именно для тебя. — Он взглянул в ее фиалковые глаза и осведомился. — На какую руку?
— На левую, — ответила она и, закрыв глаза, поцеловала его. Она слегка задрожала, когда почувствовала, что браслет сомкнулся вокруг ее запястья, а легкий щелчок закрывшегося замка отдался в ее ушах громовым раскатом. Она заключила Рубенса в свои объятия и принялась жадно целовать его лицо.
