— Берил позвонила Буззу Бейллиману, — сказал он и рассмеялся. — Я же говорил тебе, что она — гений. — Рубенс подошел к ней. — Послушай, телефон в офисе сегодня звонил весь день, не переставая, и я знаю точно, что здесь будет то же самое. Как насчет того, чтобы съездить подышать свежим воздухом на мою яхту?
К тому времени, когда они взобрались на палубу судна, небо приобрело фиолетовый и индиговый оттенки. Вдоль извилистой ленты Малибу по сонным отмелям протянулась линия горящих огней. Вспомнив о Ясмин и о том дне, когда они вдвоем приезжали сюда. Дайна слегка поежилась.
Казалось, у нее на языке до сих пор сохранился душистый вкус кожи подруги. Идея, бороздившая глубинные слои ее сознания с того момента, когда она позволила Ясмин соблазнить ее, стала постепенно всплывать на поверхность. Если бы она только могла связать все воедино. Она подумала о Крисе, бедном, несчастном Крисе. Он звонил ей откуда-то. Из Денвера? Или Далласа? Сейчас она уже не могла вспомнить наверняка. "Да это и не имеет значения, — подумала она. — Публика везде одна и та же. Повсюду залы, огни, громадный аппарат. И аплодисменты, аплодисменты, звучащие все громче и громче, в то время как юные поклонники спешат вниз, протискиваясь в и так уже забитые проходы, подняв вверх руки с вытянутыми указательными пальцами, словно салютующие в ночной мрак: Номер Первый, Номер Первый, Номер Первый.
Господи, Крис, когда звонил, говорил ужасным голосом, точно сам не свой. У Дайны создалось впечатление, что он на пределе. Он не приходил в восторг от изнурительных концертов в отличие от Найджела. Он черпал силы и энергию в студии, а не от поклонников. Между музыкантами и их фэнами существовала какая-то странная, запутанная... да, скажем прямо, кровожадная связь. Однажды Дайна читала интервью в каком-то журнале, она уже не помнила в каком, в котором умный малый, рок-музыкант, сказал:
«Давайте называть вещи своими именами. Это взаимоотношение двух вампиров». Тогда она решила, что это всего лишь насмешка. Группа, в которой играл тот парень, славилась тем, что любила подкалывать репортеров, принимавших всерьез каждое слово. Дайна прочитала центральный материал в последнем номере «Роллинг Стоун», представленный в основном интервью, взятом у «Хартбитс» в Сан-Франциско. На журнальном вкладыше была напечатана подборка фотографий, на одной из которых вместе с группой снялись Найл и Дайна — это сопровождалось несколькими абзацами текста, где говорилось и про нее. В следующем номере должен был выйти специальный материал, посвященный Найлу.
Судя по публикации, Крис вел себя во время интервью более чем сдержанно, в то время как Найджел говорил, не переставая. Как Крис мог мириться с этим? Ответственность за творческую продукцию группы практически целиком лежала на его плечах, хотя на альбомах после названий песен фамилии Криса и Найджела указывались вместе, что должно было свидетельствовать о якобы имеющимся сотрудничестве. Дайна была склонна считать, что даже для Криса существовал какой-то предел. Только дружба заставляла его мириться с этим до сих пор. «Хартбитс» должны были вернуться в Лос-Анджелес через пару недель. Дайна решила тогда опять поговорить с Крисом по душам, с глазу на глаз.
Она почувствовала руки, скользнувшие вокруг нее, и жаркое тело Рубенса сзади. Его ладони легли на ее груди. Она почувствовала, как тепло сочится в ее тело: в этом ощущении сосредоточилось гораздо больше, чем просто сексуальное возбуждение.
— О чем ты думаешь?
— О том, что я счастлива.
Это не было ложью, сказала она себе, но и полной правдой тоже. Она думала о Мейере, о том, что он говорил ей, и о соглашении, заключенном между ними. Теперь она хотела защитить Рубенса, но только даже представить не могла, от чего. «Старик сильно обеспокоен, — думала она. — Я видела это по его глазам. Однако кто решится упрекнуть его за это? Он прошел сквозь столько испытаний. И выжил. Вот что самое главное. Разве не это имел в виду Марион, рассуждая о Голливуде в той нашей давней беседе? Очень важно суметь выжить здесь, потому что столько людей приезжало сюда и не выживало».
