Мимо!
Браун уходил, Посейдон выругался. Он изготовился к преследованию, но пули, посланные подоспевшим с тыла Миной, пробили немцу поясницу, и тот приостановил подъем.
Тогда Каретников выпустил вторую порцию свинца, и новая очередь прошила Дитера снизу вверх, аккуратно по оси, едва не разорвав надвое. Крови на этот раз стало куда больше, чем натекло из Ланга и фон Кирстова вместе взятых. Посейдон непроизвольно уклонился от мутного облака вроде того, что выбрасывает кальмар. Ваффензее было труднее сделать то же самое, и его окутала кровавая взвесь. Каретникову не было до этого дела, все свое внимание он сосредоточил на ящике. Тот упал прямо ему в руки.
Мина деловито плыл к Ваффензее, принимая обязанность конвоира на себя. Тот держался спокойно – что, впрочем, было не удивительно.
Каретников включил переговорное устройство.
– Докладывай.
– Все чисто, командир. Ни души.
– Ты проверил детектором?
– Так точно. Со своей стороны. Закладок нет.
Детекторы, имевшиеся у них при себе, позволяли обнаружить разного рода взрывные устройства.
– Следы проникновения?
– Не найдено.
– Культурная нация – пришли, как положено. Рулим домой.
– А это что за фрукт, командир?
– Назвался Клаусом Ваффензее, сотрудником BND. На суше выясним...
– Торпеда с Флинтом не выходили на связь?
– Нет. Магеллан и Нельсон – тоже.
Посейдон промолчал. Ему было немного тревожно. Самому выходить на связь не хотелось – это может демаскировать оставшихся на берегу.
У Брауна, фон Кирстова и Ланга еще мог остаться пособник на берегу. Вполне вероятно, что у Ваффензее – тоже. «Сирены» могли, не разобравшись, вступить в боевое столкновение с германской спецслужбой, что простительно, но в данном случае не слишком желательно.
...Мине и Посейдону показалось, что обратный путь занял у них больше времени, хотя пленник плыл хорошо, а позаимствованный у Брауна ящик никак нельзя было счесть обременительным грузом.
Когда они выбрались на сушу, немец остановился у кромки воды и выжидающе уставился на «Сирен», намекая на желание вернуть себе нормальный облик. Расковывать его не стали, но от маски избавили сразу.
Под нею и в самом деле оказался Клаус Ваффензее.
– Вы могли все сорвать, они чуть не ушли, – произнес он сердито на хорошем русском языке.
Каретников усмехнулся:
– Ну, вы и наглец, герр Ваффензее. Нет бы представиться, объединить усилия – вы предпочли действовать втихаря. Скажите еще спасибо, что живы остались.
– У меня не было полномочий откровенничать, – огрызнулся немец. – Впрочем, спасибо... Но мы теряем время, надо ее обезвредить. Если сразу снесем голову – тем лучше. Это не женщина, а гюрза...
– Вы о ком говорите?
– Вы и этого не знаете? О Хельге, конечно... Она должна ждать на катере.
– Мы послали туда людей, – вмешался Мина.
– Да? – Лицо Ваффензее помрачнело. – Мне их жаль...
Глава двадцатая
СЕВЕРНАЯ АМАЗОНКА
Торпеда и Флинт объявились, как и положено, беззвучно. Не дожидаясь приказа, они присоединились к Мине и держали зарубежного партнера на прицеле.
Посейдон лихорадочно прикидывал, как быть дальше.
– Когда вы в последний раз с ними связывались?
– Сорок минут назад. Нас кто-то глушит, шеф. Ума не приложу, как они сориентировались. С вами та же история.
– Понятно. Никто не переодевается – идем как есть. Нельсон и Торпеда, вы сменяете нас, добираетесь до катера вплавь, мы идем берегом.
«Сирены» кивнули.
– Что делать с этим?
Посейдон потер переносицу.
– На острове есть ваши люди? – спросил он подозрительно.
– Я работаю в паре с Ирмой Золлингер. Но боюсь, что с Хельгой она в одиночку не справится.
– Почему же в одиночку? Там все-таки двое наших бойцов.
– Это ясно... Но если Хельга задействовала фактор внезапности, а это она умеет, то очень возможно, что никаких ваших бойцов там уже нет...
Каретников поджал губы.
– Вы не знаете, о ком говорите. Эти ребята стоят десятерых каждый. Хорошо, скоро увидим...
Он собрался отдать приказ о выступлении, но в последний момент задал еще один вопрос:
– Что в ящике, герр Ваффензее? Я думаю, для всех будет лучше знать, с чем мы имеем дело.
Тот покачал головой:
– Простите, но этого я не могу вам сказать. Если ваше начальство не потрудилось вас проинформировать, то мое и подавно будет крайне недовольно моей болтливостью. Разбирайтесь сами, раз уж успели первыми. Предупреждаю только об одном: не нужно его открывать. Это настолько опасно, что мне трудно подобрать слова.
