— Что насчёт проклятья, Лилия?
— Я думала, ты была проклятьем, — ответила Блу.
— Возможно, — небрежно сказала Гвенллиан. — Что там ещё, кроме меня? Я известна валлийцам свободной, прекрасной Гвен, прекрасная Гвен из Гоуэра в Англси, прекрасная Гвен, ох, Гвен мертва!
Блу вздохнула:
— Я же говорила, она начнёт петь.
Но Серый Человек только поднял брови.
— Оружие и поэзия всегда идут рука об руку.
Гвенллиан выпрямилась.
— Какое ты коварное оружие. Поэт – то, как я закончила в этой пещере.
— Это хорошая история? — поинтересовался Серый Человек.
— О, она непревзойдённая.
Блу наблюдала за беседой с трепетом. Где-то в этом был урок.
Серый Человек отхлебнул чая.
— Тебе стоит спеть её для нас.
И, невероятно, она спела.
Она спела гневную песню о поэте Глендовера Иоло Гохе[34], как он нашептал войну в ухо её отца (эту часть она шептала в ухо Блу), и ещё как кровь впитывалась в землю Уэльса, Гвенллиан приложила все силы, чтобы заколоть его.
— Он спал? — проявил Серый Человек профессиональный интерес.
Гвенллиан смеялась около минуты. Затем сказала:
— Это был ужин. Каким прекрасным блюдом он был!
Тут она плюнула в чай мистера Грея, но, казалось, это больше предназначалось Иоло Гоху, чем мистеру Грею.
Он вздохнул и отодвинул чашку.
— Итак, они приговорили тебя к пещере.
— Это или повешение! И я выбрала повешение, так что они, вместо этого, дали мне фальшивую могилу.
Блу покосилась на Гвенллиан, пытаясь представить, какой она была шесть столетий назад. Молодая женщина возраста Орлы, дочь аристократа, ведьма в эпоху, когда быть ведьмой – не лучшая участь. Окружённая войной и старающаяся изо всех сил её остановить.
Блу задалась вопросом, нашла бы она в себе мужество заколоть кого-нибудь, если бы думала, что это спасёт много жизней.
Гвенллиан потащила пылесос назад в гостиную без какого-либо прощания.
— Гвенллиан и пылесос – занавес, — объявила Блу.
Серый Человек отодвинул свой чай ещё дальше.
— Как думаешь, у тебя может быть время показать мне ту пещеру, из которой вы её вытащили? Просто, чтобы я знал, где это, как вариант?
Идея покинуть дом была невероятно привлекательной. Также было бы неплохо снова увидеть Джесси. И хоть она и была расстроена, что Адам и Ронан не доверили ей их план по Гринмантлу, она в любом случае хотела быть полезной.
— Возможно. Вы меня накормите?
— И даже не стану туда плевать.
Блу предупредила Кайлу, что уезжает из дома с наёмником, потом мистер Грей повёз её в центр в аптеку за сендвичем с тунцом (ЛУЧШИЙ ТУНЕЦ В ГОРОДЕ!), а дальше они выехали из Генриетты. Автомобиль гудел и мчался сквозь темноту так, что, казалось, он слегка выбивается из-под контроля Серого Человека.
— Эта машина, и правда, ужасна, — заметила Блу.
Такое позволялось, потому что автомобиль на самом деле не принадлежал мистеру Грею. Это была подержанная белая Митсубиши, из тех, которые обычно водят молодые люди с большими мечтами и эго. На ней была табличка с номером, на которой читалось ВОР.
— Она прорастает в тебя, — сказал мистер Грей. Он помолчал. — Как рак.
— Бум дум па.
И Блу, и мистер Грей наслаждались смехом, а потом ненадолго замолчали, когда осознали, что уже довольно долго они не были в компании кого-то с тонким чувством юмора, то есть Моры Сарджент. На заднем плане тихо играли The Kinks, звук души мистера Грея.
— Я продолжаю ждать, что всё вернётся к нормальному, — призналась Блу. — Но сейчас я знаю, что такого не случится, даже когда мама вернётся.
Она имела в виду «если», но сказала «когда».
— Я бы не определил тебя как поклонницу нормального, — произнёс Серый Человек. Он слегка замедлился, когда фары осветили глаза трёх оленей, стоящих на обочине.
Согревало, когда тебя настолько знали. Она сказала:
— Я не такая, правда, но, думаю, я привыкла. Это скучно, но, по крайней мере, не страшно. Вам когда-нибудь было страшно? Или вы слишком крутой для этого?
Он выглядел весёлым, но в то же время крутым, сидя тихо и рационально за рулём автомобиля.
— По моему опыту, — сообщил мистер Грей, — крутым больше всего страшно. Я просто избегаю неуместного испуга.
