— Оставь, Кителькут!
— Каждому по пяти! И много шкур. Песцов, лисиц, куниц и белок.
— Оставь этот пустой разговор, Кителькут! Мы организуем наш первый оленеводческий колхоз. К нам присоединятся многие. А ты оставайся один, Кителькут. Нам с тобой не по дороге. Я погашу этот яркий свет, возьму своего отца, мать и еще… — Нуват посмотрел на Анеку, — и мы отправимся собирать бедных чукчей. Прощай, Кителькут! Ты опять останешься со своей вонючей, сальной коптилкой!
Нуват поднялся и начал одеваться. Байдаков снимал проводами шнуры. Свет погас. Старуха зажгла светильник, который теперь словно подчеркивал густоту мрака.
— Нуват! Я иду в ваш колхоз! — сказал Каравия.
— Отлично! Вот видишь, Кителькут? К нам уже идет народ.
— Я тоже иду с вами! — вдруг заявила Анека.
— Я не пушу тебя! — раздраженно сказал Кителькут.
— Все равно я пойду с ним! — не сдавалась девушка и начала одеваться.
— Собирайся, Рынтина, одевайся, Яяк!
— Прощай, Кителькут!
Они уходили. Они ушли… Погас свет. Замолчало веселое воркотание мотора. Тысячелетняя тьма окутала Кителькута…
