Добродетель же, какой бы сумасшедшей она ни выглядела на первый взгляд, куда более надежный способ преуспеть.
Как так? Признание дают другие люди. Разбогатеть получится, если для бизнеса будут благоприятные возможности. От целей вас с равной легкостью может отрезать как диктатор, так и погода. Другое дело добродетель. Никто не может воспрепятствовать вам узнавать о хорошем. Ничто не стоит между вами, кроме вас самих.
Каждый из нас должен культивировать кодекс морали, возвышенный стандарт, который иной раз нам милее, чем сама жизнь. Каждый из нас должен задаться вопросами: что для меня важно? Ради чего я скорее умру, чем предам? Как и зачем я собираюсь жить?
Это не пустые вопросы и не банальные задания какой-нибудь личностной викторины. У нас должны быть на них ответы, если мы стремимся к спокойствию и силе, которые возникают из нашей добродетели.
Именно в трудные моменты — Сенеке приходилось соглашаться служить Нерону — и нужна добродетель. Гераклит сказал, что судьба человека заключена в его характере. Он прав. Мы воспитываем правильный характер, нам нужны эпитеты «для себя», и тогда в сложный момент мы не отступим. Когда другие будут напуганы или впадут в искушение, мы поведем себя достойно. И мы будем спокойны.
Исцелите внутреннего ребенка
Во мне все еще живет ребенок. И иногда он ведет себя совсем не тихо.
Фред Роджерс
В характере Леонардо да Винчи всю жизнь сохранялись детские черты. В блестящего художника превратили его именно они: озорство, любопытство, увлеченность изобретательством и творчеством. Но за жизнерадостностью гения скрывалась глубокая печаль, выросшая из событий начала его жизни.
Леонардо появился на свет в 1452 году; он был внебрачным сыном процветающего нотариуса. Через несколько лет отец взял бастарда в свою семью, помог начать изучать живопись, но дистанция и холодок в отношениях между ними никогда не исчезли.
Тогда было принято, чтобы старший сын шел по стопам отца, изучал его профессию и, когда придет время, наследовал его дело.
Гильдия нотариусов не признавала незаконных детей, Пьеро да Винчи никогда не пытался официально изменить социальный статус сына.
После Леонардо у его отца родилось еще двенадцать детей, в том числе семеро сыновей. Завещания после смерти нотариуса не осталось, и это означало, что грамотный законник лишил своего первенца наследства. Его возможную долю разделили между собой «настоящие» дети. Как позднее писал биограф да Винчи Уолтер Айзексон, исключив Леонардо из наследования и никогда не признав его полностью, Пьеро «сделал главным наследством для сына ненасытную тягу к абсолютному покровителю».
Вся жизнь Леонардо демонстрирует почти детский поиск любви и покровительства со стороны влиятельного человека, для которого он работал. Более одиннадцати лет, до своего двадцатипятилетия, он преданно служил первому наставнику — Андреа Верроккьо. Не менее талантливый Микеланджело, к слову, стал работать самостоятельно в шестнадцать.
Еще через четверть века да Винчи поступил на службу к Чезаре Борджиа. Что могло привлечь такого светлого человека, как Леонардо, к психопату-убийце? Борджиа оказался единственным, кто согласился рассматривать военные изобретения гения — давние и лелеемые им проекты. От Милана до Франции и до самого Ватикана — Леонардо много путешествовал в поисках финансовой поддержки и творческой свободы[68].
С полдюжины раз он срывался с места, бросая невыполненные обязательства. Иногда он выказывал таким образом недовольство результатом, но чаще — покровителем, который не отвечал чаяниям творца. Между строчками его сердитых писем и сквозь незаконченную работу просвечивал разгневанный подросток: «Ты мне не отец. И ты не можешь говорить, что делать. Ты не любишь меня. Я покажу тебе»[69].
У многих из нас ноют раны, полученные в детстве. Может быть, кто-то тогда плохо к нам относился. Или родители слишком много работали, были чересчур критичны, занимались собственными проблемами больше, чем мы могли выдержать. Этими больными местами определяются решения, которые мы принимаем, и действия, которые мы предпринимаем, — даже если, будучи взрослыми, мы не всегда осознаём это.
