Это состояние — спокойствие.
Но отрешенность и бесцельность вовсе не выглядят продуктивным подходом, не так ли? Именно с этим досадным затруднением и желал познакомить своих учеников Кензо. Большинство из них (как и мы) хотели, чтобы им говорили, что нужно делать, и показывали — как. При этом предполагается, что о нас заботятся. Но сознательное желание должно быть силой. Забота работала, пока мы были детьми и желали преуспеть в школе. Как можно улучшить результат без этого? Как это способно помочь попасть в яблочко? Давайте отойдем назад.
Вы когда-нибудь замечали, что чем больше мы чего-то хотим и чем настойчивее при этом действуем, тем труднее добиться результата? Такие виды спорта, как гольф и стрельба из лука, — отличные примеры. Если вы желаете ударить по мячу по-настоящему сильно, удар не получится. Будете ориентироваться на мяч — дернете клюшку и отправите его в лес. Энергия, которую вы тратите на прицеливание и направление стрелы, особенно поначалу, не тратится на улучшение вашей формы. Если вы чересчур зациклены на технических аспектах стрельбы, то не можете в необходимой степени расслабиться. Как говорят сегодня стрелки, «медленно — это плавно, плавно — это быстро».
Спокойствие — фактически способ обеспечить наилучший результат. Расслабленность даст вам больше контроля, чем жесткое сцепление, — хоть в отношении метода, хоть в отношении конкретного результата.
Естественно, мастер Кензо понимал: к началу XX века умение, которому он обучал, уже не являлось вопросом жизни и смерти. Никому не нужно было уметь стрелять из лука ради выживания или пропитания. Но важными оставались другие навыки, необходимые для достижения мастерства: сосредоточенность, дыхание, настойчивость, ясность. И важнее всего — способность позволить событиям идти своим чередом.
В жизни, в боевых искусствах, в спорте нам нужно расслабиться, стать гибким, попасть туда, где ничто не преграждает путь — включая собственную одержимость результатами. Актер не превращается в персонажа путем раздумий; он должен освободиться, отрешиться от техники и погрузиться в роль. Предприниматели не ходят по улицам, специально выискивая благоприятные возможности, — они открывают себя миру и замечают мельчайшие детали вокруг. То же касается комиков и даже родителей, стремящихся хорошо воспитать ребенка.
«Каждый пытается стрелять естественным образом, — писал Кензо, — но почти у всех есть какая-то стратегия, какой-то мелкий искусственный технический трюк, на который они опираются. Чисто технические уловки в конечном счете не ведут никуда».
Овладение нашей ментальной сферой, каким бы парадоксальным это ни казалось, требует отойти от жесткости слова «мастерство». Мы обеспечим себе необходимое спокойствие, если сосредоточимся на отдельных шагах, постигнем процесс и откажемся от погони. Мы будем думать лучше, если не станем думать слишком усердно.
Большинство учеников в широком смысле — в стрельбе из лука, йоге или химии — подходят к предмету с серьезными намерениями. Они сконцентрированы на результате. Они хотят получить самый высокий балл или оценку. Они прихватывают с собой весь предыдущий «опыт». Они хотят пропустить ненужные шаги и быстрее перейти к привлекательным новым знаниям. В результате их трудно учить, а сами они быстро расхолаживаются, когда оказывается, что путь труднее и длиннее ожидаемого. И они перестают присутствовать. Они не открыты опыту и потому не могут учиться.
В школе Кензо ученик сначала полностью сдавался, полностью отрешался от идеи прицеливания, проводил месяцы в метании стрел в сноп сена, находящийся всего в нескольких метрах, и только потом учитель произносил: «А теперь новое упражнение — стрельба по мишени». И даже после того, как ученик начинал попадать в мишень, Кензо не особо осыпал его похвалами.
Напротив, после попадания в яблочко Кензо побуждал «заниматься, как если бы ничего не произошло». Но то же самое он говорил и после плохого выстрела! Когда ученики просили больше указаний, он отвечал: «Не спрашивайте, а делайте!»
Он хотел, чтобы ученики растворились в процессе, чтобы они отказались от своих представлений о том, как выглядит стрельба из лука. Он требовал, чтобы они присутствовали, были пусты и открыты — и чтобы могли учиться.
