Сказать, что я была удивлена — значит, ничего не сказать. Хотя пора бы перестать удивляться всему тому, что произошло со мной за последние полгода. Буквально через полчаса Ману собрал на стол, который для меня, отвыкшей за последние дни от разнообразия, показался просто пиром. Дома я никогда не стала бы есть с таким аппетитом овощи, не говоря о супе, приготовленном не моей мамой (никогда не могла есть суп в гостях). То ли с непривычки, то ли просто от усталости, мне жутко захотелось спать: последний раз я была в таком состоянии после двух суток подготовки к экзамену.
Уснула, я похоже, за столом, откуда меня и доставили до чьей-то кровати, не приводя в сознание.
В последнее время, проснувшись, я минуту пытаюсь понять, где нахожусь, а только потом начинаю понимать свое самочувствие. В этот раз было также, правда добавилось понимание, что Орин или говорит или уже поговорил со стариком, а значит нужно узнать детали. За окном было уже темно, так что пробираться пришлось на ощупь, хорошо, что хоть не раздели — одежду мне точно было бы не найти.
Я осторожно открыла дверь комнаты, пытаясь понять, как пройти в гостиную и тут же наткнулась на метлу — наверное, впервые мне удалось предотвратить шум, метла благополучно отправилась на свое место. Как оказалось, это и была гостиная — пустая и темная. Как же тут было тихо. Я совершенно отвыкла ночевать в помещении и забыла, что внутри почти не слышно ветра, шебуршания букашек и нет треска горящих веток. Мне даже как-то не хватало этого, захотелось выйти на улицу.
На удивление тихо я прокралась на выход и чуть не закричала, увидев в темноте два горящих глаза.
— Это я, — прошептал Ману. — Волнуешься за парня?
— Нет, — я как можно спокойнее покачала головой. — А есть повод?
Мой собеседник молчал, а я подставила лицо теплому ночному ветру и наслаждалась спокойствием.
— Только если ему нечего предложить.
— Я не знаю. Он мне не говорил.
— У него было такое сосредоточенное лицо, как будто он готов за это предсказание жизнь отдать. Это такое важное предсказание?
Я сглотнула. Мне совсем не хотелось, чтобы Орин отдавал жизнь хоть за страну, хоть за меня. В последнее, конечно, мало верилось.
— Очень важное. Для него. И для меня, наверное.
— Почему "наверное"?
— Оно отправит меня домой.
— Ты не хочешь домой, — он не спрашивал, а утверждал.
— Хочу, наверное. Я соскучилась по родным. Но уже не представляю, что смогу жить обычной жизнью, учиться, работать. И…
— И еще тебе нравится этот парень, — Ману усмехнулся, но не так, как его отец, а по-доброму.
— Почему ты так думаешь?
— Ваша сцена навела на определенные размышления.
— Так могут ругаться и друзья, и враги.
— А так смотреть друг на друга?
— Я на него вообще стараюсь не смотреть!
— Зато он на тебя смотрит, — сказал Ману и ушел.
Почему у всех колдунов привычка говорить, что-то и уходить, не давая возможности расспросить подробнее?
Орин.
Еще за столом я заметил, что Ольга засыпает. Пришлось отнести ее в комнату Ману. Странно, иногда я готов ее убить, но сейчас казалась такой беззащитной. Захотелось погладить ее по голове, прижать к себе, но избежать очередного конфликта хотелось больше, так что я аккуратно положил девчонку на кровать и вышел.
В дверях стоял хозяин комнаты.
— Красивая, да?
— Да, — я пожал плечами. Отрицать очевидное глупо, а пускать слюни, еще и при постороннем…Хуже быть не может. Хотя, куда хуже?
Мне редко бывало страшно, но видимо сейчас был один из тех редких моментов. Мастер не сказал ничего определенного ни о своих возможностях, ни об оплате. Второе меня волновало в меньшей степени — Айрин меня предупреждала об этом, а вот будет ли его помощь действенной? От этих размышлений разболелась голова, и я поймал себя на мысли, что все меньше думаю об обряде и все больше о девчонке. Еще два дня, и она вернется домой, а Айрин пока еще не разобралась с другими Мирами. Можно сказать, это последние два дня.
Разбудил меня Ману и сразу пригласил пройти к Мастеру. Я даже опомниться не успел, как сидел в жестком кресле напротив Мага и всматривался в пламя одной единственной свечи, горящей в комнате.
