– О, привет, ты едешь? – радостно спрашивает он.
– Нет, – говорю я, взглянув на его входную дверь. – Я уже возле твоего дома. И у меня к тебе есть предложение.
Ночной холод пробирается своими щупальцами под мой вязаный свитер, а я этому только рад. Давненько я уже не испытывал настоящего холода.
– Мои родители уехали в кино. – Тишина в телефоне кажется оглушающей. – Я хочу сказать, что у меня дома никого нет.
– Я понял, о чем ты. Шагай на задний двор. Сейчас выйду.
Волнение накатывает на меня, словно прибой, и каждая клеточка тела стонет от предвкушения. Когда я выхожу на задний двор, Леон уже стоит там, и яркий лунный свет серебрит его кожу.
Он не выпускает меня из объятий, пока мы кружим по лесной тропинке между нашими домами. Я вспоминаю, как Леон спас меня от репортеров в первый день нашего переезда, как элегантно раскачивался потом вместе со мной на качелях и каким мне тогда здесь все казалось чуждым и тревожным.
Я обнимаю его за талию. Какое-то мгновение мы пытаемся подстроиться под шаг друг друга, сначала выходит немного неловко, но в конце концов у нас это получается.
– Не могу поверить, что ты переехал сюда всего несколько месяцев назад, – говорит Леон.
– Я знаю. Такое ощущение, что я только вчера в одиночку спас НАСА.
Он бросает на меня насмешливый взгляд.
– Ладно, мне немного помогли.
Леон целует меня в щеку, и я заливаюсь краской.
– Я должен был больше тебе помогать, – произносит он виноватым тоном. – Прости, малыш. Я был так занят своими проблемами.
Я опираюсь на него всем весом и на мгновение теряю дар речи, когда вдыхаю его запах.
– Давай прекратим уже извиняться! Я ценю НАСА и очень рад, что мы всё еще здесь, вместе, но я готов двигаться дальше. Обсудить что-нибудь новое. Прикинуть следующие действия.
– Следующие действия? – смеется он. – Ты все никак не уймешься со своими планами.
– Шутки в сторону. Я больше не собираюсь из-за этого извиняться. Я люблю тебя.
– И я тебя люблю.
– И это главное, – довольно улыбаюсь я. – Единственное, что имеет значение.
Мы останавливаемся у дверей моего пустующего дома. Леон нежно смотрит на меня, а затем притягивает мою голову к своему лицу. Наши губы встречаются снова и снова, пока наконец уже не различить, где его язык, а где мой, и наше дыхание сливается в одно.
Леон не отпускает меня, пока я вытаскиваю ключ и открываю заднюю дверь – сложнейший трюк, который вызывает у меня неподдельную гордость, – мы пробираемся, натыкаясь на стены и мебель, по темным комнатам моего дома. Ненасытно вдыхаем запах друг друга. Я сжимаю Леона в объятиях, а он держит меня так, словно от этого зависит наша жизнь.
Я провожу его к себе и нажимаю кнопку воспроизведения на своем магнитофоне. В деке начинает вращаться кассета, которую Леон мне купил на распродаже. Я снова приникаю своим ртом к его губам…
И тут начинает играть музыка.
ЗАПУСК «ОРФЕЯ-5»
Мыс Канаверал, Флорида, восемь месяцев спустя
Три минуты до запуска.
– Я не знаю, что делать с руками, – сварливо произношу я. – Куда мне их девать?
Это крайне насущный для меня вопрос, но никто не дает на него ответа. Ощущения какие-то сюрреалистичные. Мне не привыкать к съемкам – в конце концов, я ими на хлеб зарабатываю. Но раньше я это делал с помощью телефона. А теперь на меня направлена настоящая профессиональная камера. Кроме того, мне в помощь выделили целую производственную команду для монтажа видео. О, и еще мне предстоит вести прямой эфир на многомиллионную аудиторию «Тин Вог».
Я настраиваю прикрепленный к уху микрофон и одновременно вытираю ладони о свою любимую рубашку из шамбре. Стоит мягкое весеннее утро, температура около восьмидесяти градусов[38] (довольно щадящая по меркам техасцев), но руки у меня словно ледышки.
– Три, два, один, – произносит оператор, – начали.
– Я нахожусь здесь, на мысе Канаверал, во Флориде, и если вам ни о чем не говорит стоящая позади меня гигантская ракета, то смею напомнить, что сегодня нас ждет запуск космического корабля. Полет «Орфея-5» произойдет через – сколько? – две минуты. Астронавты Грейс Такер, Амира Сарайя, Стефани Джонассон, доктор Гуарав Джесвани, Джозеф Седжвик и Ллойд Осборн находятся внутри корабля и не ступят на Землю следующие пятьсот восемьдесят два дня. Это означает почти два года жизни в космосе и на поверхности Марса. По мере приближения к старту здесь становится шумно, поэтому мы прерываем трансляцию в ожидании запуска.
