На крыльце появляется отец, и на долю секунды кажется, что сейчас он махнет рукой, приглашая меня зайти внутрь, поскольку получил от мамы отказ. Как ни странно, папа направляется ко мне. Вслед за ним из дома выходит мама и тоже идет к машине. Я вылезаю и перебираюсь на заднее сиденье, и вот мы уже едем на совместный отдых впервые с тех пор, как здесь оказались.
– «Teкс-Meкс»? – предлагает отец.
Мы киваем в знак согласия и через несколько минут оказываемся в ближайшем ресторане; перед отцом на столе материализуется гигантский бокал с «Маргаритой», а я довольствуюсь не менее внушительным блюдом с чипсами.
– Это так мило, – вздыхает мама, наверное, уже четвертый раз за вечер.
Я выпрямляюсь, мой взгляд с подозрением мечется между родителями.
– В чем дело? – осторожно осведомляюсь я.
– Ну, помнишь того терапевта, с которым я общаюсь по интернету? – спрашивает мама. Я утвердительно киваю. – В общем, мы… я имею в виду нас с твоим папой, нашли такого специалиста, который занимается… проблемами в отношениях.
– Ой. Хм. А что не так с вашими отношениями? – спрашиваю я, хотя кому, как не мне, знать ответ.
– Думаю, ты и сам понимаешь, – вздыхает папа. – Мы учимся – примерно на шестнадцать лет позже, чем должны были, – разруливать возникающие между нами конфликты. Видишь ли, мы с твоей мамой очень разные. Мы по-своему на все реагируем, и теперь нам нужно понять, в чем заключаются наши различия.
– Да уж, – улыбаюсь я. – Вы очень разные.
– Очень, – соглашается мама, прежде чем отпить папиной «Маргариты». – И сейчас мы начали понимать, как сильно это тебя задевало. Обычно ты убегал вниз к Деб, закрывался в своей комнате, слушал музыку или выкладывал свои ролики на «Флэше». Мы надеялись, что наши ссоры не слишком тебя затрагивают.
– Вообще-то затрагивали.
– Нам следовало это понять, – сокрушается мама. – Ты зря пытался разруливать наши проблемы. Это наш крест, и нам с ним жить. При поддержке специалиста, разумеется.
Я обхожу вокруг стола и сжимаю их обоих в объятиях. Я видел, как это тяжело – обращаться к кому-то за помощью, с тех пор как мама под надзором специалистов начала бороться со своими паническими атаками. Но еще я знаю, насколько лучше она стала себя после этого чувствовать.
Люди никогда окончательно не сломлены, иначе терапевты не могли бы им помогать. Однако если рядом окажется человек, способный хоть немного облегчить им жизнь, они станут немного счастливее.
– Я люблю вас, ребята. И рад, что вам есть с кем обсудить свои проблемы.
Сажусь обратно на свое место и вновь принимаюсь поедать чипсы, когда вдруг вижу, как ко мне по столу придвигают небольшую кассету.
– Что это? – удивленно спрашиваю я.
– Ее подарил мне твой отец после нашего первого свидания. То был конец девяностых, поэтому, пусть я и была в восторге – ни один из моих бойфрендов в школе ни разу мне ничего не дарил, – мне тогда не на чем было ее проигрывать.
– Качество, наверное, ужасное. Я записывал песни с радио – раньше это можно было запросто сделать, – но мы бы хотели, чтобы она пополнила твою коллекцию.
Я открываю подкассетник и вижу внутри простую белую кассету с нарисованным на ней сердечком. При виде этого зрелища мое сердце радостно екает, а сам подарок заставляет вспомнить о Леоне.
– Возможно, подарить кассету человеку, который тебе нравится, – хороший знак, – продолжает мама, и с каждым словом ее улыбка становится все шире. – Если ты понимаешь, о чем я.
– Ты не хочешь поговорить о Леоне? – невинно спрашивает отец.
– Знаешь, нам стоит пригласить его на ужин, – не унимается мама. – Какая еда ему нравится?
– Боже мой, – восклицаю я. – Стоп! Ребята, вы меня смущаете.
– Такая у нас работа, – ухмыляется мама, беря отца под локоть.
После ужина родители решают пойти в кино. Я отказываюсь, мол, собирался сегодня вечером повидаться с Кэт и Леоном. По этой причине после того, как мы все до отвала объелись энчиладами[37], мама с папой высаживают меня по нужному адресу.
Я стою у входной двери Такеров и жду, когда задние фонари «Короллы» исчезнут в конце улицы. Мое сердце бешено колотится, я достаю телефон и звоню Леону.
