Завершив все дела в Больничном крыле, Гарри помог опекунам устроиться в их комнатах. Там требовалось сделать значительную перестановку, чтобы Ремусу было более удобно. Для начала самого Ремуса надо было переселить в ту комнату, что была ближе к ванной, затем поубирать лишнюю мебель, да принять ещё несколько мер предосторожностей на случай, если Ремусу внезапно потребуется помощь. Сириус хотел быть готовым ко всему, о чём не переставая говорил своему другу.
— Я уже один раз потерял вас двоих, — твердил он в свою защиту. — И не хочу потерять снова.
Они уже почти закончили, когда стук в дверь заставил всех троих подпрыгнуть.
— Сириус, быстрее открой! — закричала с той стороны Тонкс. — Нужно поговорить!
Сириус простонал, открывая дверь и впуская Тонкс и профессора Дамблдора, следовавшего за ней по пятам.
— Какая-то проблема? — осторожно спросил он, закрывая дверь.
— Нет, не проблема, — весело ответил профессор Дамблдор. — Я просто хотел прояснить некоторые детали, касающиеся как сегодняшнего вечера, так и Гарри в целом.
Сириус посмотрел на Гарри, который сидел рядом с Ремусом, а после снова перевёл взгляд на Дамблдора. Нервозность и желание защитить наполнили комнату. Гарри тут же понял, что этот разговор не будет приятным. Сириус уже занял оборонительную позицию, что означало, что он не будет слушать Дамблдора. Гарри вздрогнул, когда его вдруг обхватили за плечи. Подняв взгляд на Ремуса, он увидел в его глазах понимание. Кажется, не он один предвидел, к чему всё шло.
Профессор Дамблдор смерил Сириуса долгим взглядом, поле чего устало вздохнул.
— Сириус, я знаю, ты всё ещё недоволен тем, что сегодня вечером Гарри будет на станции. Даю тебе мое слово. Гарри будет под защитой. Я просто не хочу, чтобы авроры отвлекались на что-то, помимо защиты студентов.
Сириус удивлённо моргнул, продолжая смотреть на Дамблдора.
— Вы думали, они воспользуются сегодняшним вечером, чтобы расспросить Гарри? — спросил он.
— Я знаю, что они сделают всё, что угодно, чтобы выполнить полученные приказы, — мрачно ответил Дамблдор, посмотрев в упор на парня. — Вот поэтому, Гарри, я хочу, чтобы ты постоянно носил с собой свою мантию-невидимку. И тебе лучше не ходить одному.
Сириус провёл рукой по лицу, садясь в ближайшее кресло. Всё напряжение внезапно исчезло, сменившись тихим единодушием. Четверо взрослых в комнате явно хотели одного и того же и были готовы сделать всё необходимое, чтобы добиться этого.
— Мы можем доверять кому-нибудь, кроме Тонкс? — спросил Сириус.
— Не с нашим уровнем осведомленности, Сириус, — ровным голосом сказал профессор Дамблдор, а затем снова перевёл взгляд на Гарри. — Именно поэтому я предлагаю тебе держать при себе всё, что узнаешь, Гарри. Если ты что-то обнаружишь, зайди в мой кабинет после пира. Если ты почувствуешь что-то, что не может ждать, пожалуйста, сразу же скажи об этом Сириусу.
Гарри кивнул. Тут всё было ясно и так. Если он хочет сохранить свой секрет, меньше всего ему нужно привлекать к нему внимание. Проблема возникнет только в том случае, если его эмпатия активизируется в неподходящий момент, как это случалось раньше.
— Вы действительно считаете, что сегодня могут возникнуть проблемы, сэр? — спросил Гарри.
— Нам не повредит быть готовыми ко всему, Гарри, — уклончиво ответил Дамблдор. — Студенты наверняка будут нервничать из-за того, что едут в школу, когда в волшебном мире идёт война. Присутствие авроров, надеюсь, вселит в них уверенность, что в Хогвартсе они действительно в безопасности. — Улыбаясь, Дамблдор повернулся к остальным. — Но это ещё не всё. Я считаю, что нужно сказать что-то персоналу школы на случай, если эмпатия Гарри вновь выйдет из-под контроля.
— Ни за что! — воскликнул Сириус, вскакивая на ноги.
— Сириус, не надо! — жёстко сказал Ремус, поднимаясь на дрожащие ноги. — Дамблдор же не сказал, что нам нужно рассказывать им, что Гарри эмпат. Если узнает Слагхорн, то и министерство прознает в тот же день. Все знают, что Волдеморт подавлял магию Гарри. Нам лишь нужно сказать, что его магия всё ещё нестабильна. Единственный, кого они могут расспросить, это Северус, а он ничего не скажет. Сириус, ты видел, что случилось утром. Это может произойти снова.
