— Всё в порядке, Лунатик, — тихо произнёс Гарри. — Будет лучше, если мы покончим с этим. Он явно не оставит нас в покое, пока не поговорит со мной.
Ремус неохотно кивнул, затем встретился взглядом с мистером Уизли и махнул остальным, чтобы они заходили в дом. Мистер Уизли кивнул и ушёл вслед за детьми. Когда всё семейство скрылось внутри, Гарри и Ремус встали рядом с Полуночником, продолжавшим рычать на Скримджера, который держался подальше от огромной собаки. Гарри понимал, что министр ожидал далеко не это, но был рад, что Ремус остался рядом. Его опекун обладал способностью улавливать скрытый подтекст там, где он сам мог его упустить.
Скримджер сдвинулся и теперь смотрел прямо на Гарри. Наблюдая его с такого близкого расстояния, парень отчетливо видел, что раньше этот мужчина был главой Аврората. На долю Скримджера явно выпало немало сражений, оставивших на его лице множество шрамов. При взгляде на него невольно возникала ассоциация со старым львом. Его рыжевато-каштановые волосы и густые брови были прорежены полосами седины. Желтоватые глаза мужчины частично скрывались за очками в проволочной оправе. Само его присутствие приковывало к нему внимание, чего раньше совсем нельзя было сказать о Фадже.
— Уверяю вас, я не желаю зла, — наконец сказал Скримджер после долгой напряжённой паузы. — Я просто хочу поговорить с вами, Гарри. Я уже давно ищу встречи, уверен, вы знаете об этом.
Гарри ничего не ответил. Он не хотел отдавать Скримджеру право задавать тон и направление этого разговора. Сириус ещё несколько месяцев назад прекрасно описал ему, каким человеком был министр.
— Да, — продолжил Скримджер после ещё одной паузы. — Вы, несомненно, знаете об этом. Дамблдор и Блэк очень оберегали вас, что понятно, учитывая, через что вам пришлось пройти за последние годы. Стремление уберечь вас от зла — естественная реакция, но, уверяю, я совсем не похож на Фаджа. Я стараюсь поступать так, как будет лучше для Волшебного сообщества, чтобы предотвратить панику.
— Война сама по себе вызывает панику, — заметил Гарри и шагнул вперёд, вставая рядом с Полуночником, оставив Ремуса позади. — Пожалуйста, сэр, переходите сразу к делу.
Губы Скримджера на краткое мгновение сжались в тонкую полоску, а потом он прочистил горло.
— Конечно, — перешёл он на деловой тон. — Я хотел бы обсудить ходящие о вас слухи: о пророчестве и этой вашей «избранности». — Гарри молчал, и Скримджер продолжил: — Уверен, вы обсуждали это с Дамблдором и вашими опекунами.
Гарри скрестил руки на груди.
— Я прекрасно осведомлён о последней попытке общественности переложить на мои плечи груз этой войны, — ровным голосом ответил он.
Скримджер переступил с ноги на ногу.
— Ну да, на это, вероятно, можно посмотреть и с такой стороны, — спокойно ответил он. — Значит, если я правильно понимаю, вы не верите в эти слухи. — Гарри продолжал молчать. — Понятно. Если задуматься, то, наверно, вовсе и неважно, «Избранный» вы или нет. Всё дело в восприятии. Волшебное сообщество считает вас героем, символом надежды. Сколько раз вы уже сталкивались с Тем-Кого-Нельзя-Называть?
Гарри не нравилось, к чему вёл Скримджер. «Символ» был лишь эвфемизмом для козла отпущения.
— Больше, чем хотелось бы помнить, — напряжённо ответил он.
Скримджер понял, что было ошибкой упоминать Волдеморта, и виновато улыбнулся.
— Понимаю, Гарри, — сказал он. — Понимаю. Я просто пытался донести одну мысль. Сама идея о том, что рядом с нами есть кто-то, кому судьбой предназначено победить Того-Кого-Нельзя-Назвать, даёт людям надежду. Понимаете, к чему я веду? Я должен заботиться о том, как будет лучше для Волшебного сообщества. И я буду признателен, если вы, Гарри, согласитесь помочь мне с этим, встав на сторону министерства и дав всем стимул бороться.
Гарри потрясённо уставился на Скримджера, не веря своим ушам. Да как министр смел просить его о подобном после всего, что министерство сделало с ним в прошлом? Судя по рычанию Полуночника, не он один думал, что Скримджер окончательно зарвался.
— И с чего же вдруг я должен хотя бы задуматься над этим? — спросил Гарри.
